В 2017 году я побывала в гостях у Валентина Бабича, постоян­ного читателя нашей газеты и автора статей на актуальные го­родские темы. Он удостоен звания «Ветеран труда» и является ветераном Качканарского ГОКа, а также членом общественной организации «Дети войны». Валентину Леонидовичу сегодня идет 81-й год, но он по-прежнему бодр духом, следит за собы­тиями, происходящими в городе, стране и мире.

В небольшой уютной столовой мы провели за беседой два часа, где мой собеседник рассказал о своем детстве, жизни, временах и нравах. Возможно, с выводами Валентина Леонидовича будет солидарен и наш читатель.

Под оккупацией прожили два года

Валентин Бабич родился в 1937 году в известном городе Полтава. Себя считает чисто­кровным украинцем. Его отец, Леонид Васильевич, по обра­зованию был техником, а по взглядам – убежденным комму­нистом. В юном возрасте он от­служил в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, в составе отря­дов РККА боролся с бандитиз­мом в советской Украине.

По словам Валентина Лео­нидовича, дома у выхода всегда стоял отцовский «тревожный» чемоданчик: как военного его все время направляли то на сборы, то на учения. Образова­ние матери, Веры Георгиевны, было всего шесть классов. Она не работала, занималась воспи­танием троих детей.

В 1939 году СССР и Германия поделили Польшу. Отца коман­дировали из Полтавы в Запад­ную Украину строить советскую власть, в город Дрогобыч Львов­ской области. Супруга и дети от­правились вместе с ним. Жили они в 80 километрах от границы с Германией. Как коммунисты продвигали советскую власть, Валентин Леонидович узнал позднее: служителей церкви расстреливали, а собственников грабили.

Утром 22 июня 1941 года, как только началась война, отец семейства ушел на фронт. Вера Георгиевна, недолго думая, бро­сила дом. Без вещей и еды, с тремя ребятишками, она успела заскочить в один из эшелонов и добраться до Полтавы, где жили ее родители и мужа.

– До сих пор удивляюсь, как мать смогла с тремя маленьки­ми детьми добраться до Полта­вы. Только сейчас понимаешь, что люди тогда были совершен­но другие. Помню, после отец ее часто ругал за документы, что забыла взять, она отвечала: «Я спасала этих троих». Оказа­лось, что после нашего отъезда немцы были в городе уже через несколько дней. Позднее я уз­нал, что советская группировка смогла замедлить их продвиже­ние, поэтому мы успели уехать. Узнал, что во Львове по нашим отступающим войскам стреляли бандеровцы, мстили советским солдатам за то, что те их окку­пировали. Было сложное время. До Полтавы мы добралась в ав­густе 1941-го. Немцев там тогда еще не было. Появились они в сентябре.

В начале войны Валентину Бабичу было четыре года, се­стре – шесть, а младшему брату всего два. В памяти четырехлет­него ребенка события тех дней сохранились словно цветная кинолента. Под оккупацией се­мья прожила два года.

– Помню, как немцы пришли в дом деда, забрали теленка и зарезали во дворе, а после сы­рое перемолотое мясо мазали на хлеб. Они захватили поло­вину нашего дома и поселили немецкого офицера. Дед был специалистом по железной до­роге, работа нужная в военном деле – его у нас тоже забрали, а мать пристроили посудомойкой в столовой. Деда, мы думали, больше не увидим, да повезло – дожил до 85 лет, умер в 1955 году. Кто знает, может, это нас и спасло от украинских полица­ев в первую очередь? Полицаи были местные, хорошо знали историю каждой семьи: у кого отец коммунист, у кого на фрон­те в Красной Армии. Жизнь мог­ла оборваться в любой момент. Народ приспосабливался под новую власть как умел.

Наши освободители были грязные и обросшие

В военное время ребятишки продолжали посещать школу. Сестра Валентина Алла в Полта­ве пошла в первый класс. Уро­ки вели русские и украинские учителя, не успевшие эвакуиро­ваться. Новинкой образования того времени был закон Божий – его ввели именно в годы во­йны. Открылись церкви, появи­лись священнослужители. Нем­цы давали участки земли под огороды, добавляя при этом: «Кормите себя сами, новая власть вас кормить не будет». Тех, кто отказывался работать на оккупационные власти, ждал и расстрел или принудительные работы в Германии; согласив­шиеся могли получить продо­вольственный паек.

По ночам немцы частенько устраивали проверки в домах: искали партизан, коммуни­стов, евреев. В 5 лет маленький Валентин усвоил, что значит «Hände hoch!» и «jude».

В мае 1942 году, немцы разбили советские войска под Харьковом. Это было крупное сражение Великой Отечествен­ной войны. В плен попали 250 тысяч советских солдат и офи­церов. Валентин вместе с дру­гими ребятишками бегал на железнодорожный переезд недалеко от дома, где часто останавливались эшелоны с военнопленными, угоняемыми в концлагеря. Лето, жара. Те­плушки набиты нашими людь­ми до отказа. Жажда изнуряла пленных до изнеможения. Они видели любопытных ребятишек сквозь щели в вагонах, опуска­ли котелки, привязанные на ре­мешках.

– Мы смотрели на эти ва­гоны, а каждый из нас думал: вдруг там мой отец, брат, дядя, кто угодно… До нас доносилось: «Пацаны, воды, воды, воды…». У каждого вагона стоял немец с автоматом, но мы были моло­дые, ничего не боялись. Хватали котелки, набирали воды и бежа­ли обратно к вагонам. Немцы нас не трогали, лишь одной но­гой давали нам пинок, а второй по котелку. Воду выплескивали, но в нас не стреляли. Были раз­ные немцы: те, кто воевал, и те, кто карал. Среди наших карате­лей было не меньше.

Во время обстрелов люди прятались, где могли, часто в погребах. На глазах маленько­го Валентина разорвавшимся снарядом была убита женщи­на-врач, пытавшаяся спрятаться в погребе в их дворе. Были и другие страшные моменты, в ко­торые чудом не погибло все се­мейство деда. Оккупация закон­чилась в 1943 году с приходом советских солдат. В фильмах солдаты часто выглядят краси­выми, чистыми и нарядными, а в жизни они другие – грязные, обросшие, в изношенных гим­настерках, тащили на себе ав­томат, винтовку, пулемет. Такими были освободители.

Всё время хотелось есть

Уже значительно позднее Ва­лентин Бабич узнал, что одно время в Полтаве располагался штаб знаменитой шестой армии вермахта, которую разбили под Сталинградом. А в 1943-1945 годах под Полтавой находился аэродром, на котором производили посадку американские самолеты, челночным способом бомбившие Германию.

Леонида Бабича, прошедше­го войну с первого до послед­него дня, четырежды раненного, но выжившего, после отправили на войну с Японией. А в конце 1945-го оставили служить в Си­бири в действующей армии по­сле всех войн.

В 1946 году Валентину Баби­чу было 9 лет, сестре 11, брату – 7. Отец семейства забрал се­мью из Украины в Иркутскую область, в город Нижнеудинск. По дороге дети увидели ре­зультат той страшной войны: разрушенные города и села, за­битые людьми вокзалы; поезда, наполненные воинами-калека­ми и инвалидами войны, про­сящими подаяние; безногих и безруких, слепых – все это на­водило и жалость, и ужас… На современных машинах сегодня часто можно увидеть наклейки со словами «Если надо – повто­рим» или «На Берлин». Для Ва­лентина Бабича это значат лишь одно: люди просто не знают, что такое настоящая война, не­ужели они хотят, чтобы их дети прошли через весь этот ужас?

Самое яркое воспоминание детства – все время хотелось есть. В 4 утра мать будила Ва­лентина и брата, чтобы занять очередь за хлебом по карточ­кам. На иждивенцев норма была – 200 граммов на челове­ка в день, работающим на про­изводстве – больше. Старшие подростки и взрослые мужики шли по головам очереди, ста­раясь получить хлеб первыми. Если удавалось отоварить кар­точки, по дороге домой дети половину съедали. Мать лишь качала головой, понимая, что вечером они останутся голод­ными. Отменили карточки в 1947 году.

Выучился на горного инженера

Леонид Бабич был уволен с военной службы в 1954 году. В том году было первое сокращение советской армии, под которое попали, в основном, офицеры без специ­ального военного образования, но кровью и потом заработав­шие погоны. Армия освобожда­лась от тех, кто имел ранения, был искалечен физически и мо­рально.

Бытовая сторона жизни офицеров той поры несравни­ма с нынешними временами: частные съемные квартиры с «удобствами» на улице в мороз -50; в деревянных домах с кло­пами и другими насекомыми; с невысокой зарплатой, но всегда стоящим у входа «тревожным чемоданчиком». Начиналась «холодная война» с бывшими союзниками той страшной во­йны.

По увольнении Вера и Лео­нид Бабич вместе с младшим сыном Женей уехали в Украину, в Шепетовку, родину Николая Островского. А потом перебра­лись в Николаевскую область, где отец умер в возрасте 51 года.

До 1957 года высшее обра­зование было платным, так же, как учеба в школах с 8 класса. Тем не менее, Валентин посту­пил в Иркутский горно-метал­лургический институт, а сестра — в мединститут. Студенты жили без помощи родителей: стипен­дией, практикой, подработка­ми… Не хватало одежды, обуви, предметов первой необходи­мости, постоянно присутство­вал голод… Студентов вдобавок обязывали приобретать обли­гации государственных займов. «Дети войны» продолжали вы­живать, как могли.

По окончании института горного инженера и электро­механика Валентина Бабича на­правили в Казахстан (в Южноу­ральский никелевый комбинат), где он отработал четыре года по направлению. А затем из га­зет узнал про Качканар. И уже 6 сентября 1963 года вышел на работу на Главный карьер.

На комбинате он проработал 40 лет. Перед выходом на пен­сию, до 1992 года, занимал пост заместителя главного энергети­ка. Получив статус пенсионера, проработал еще 10 лет в отделе главного энергетика комбината, а с 2003-го – оператором элек­трокотельной в цехе подготовки производства. В 2005 году ушел с комбината, а трудовую дея­тельность закончил в 2010 году, в 73 года.

Нужно делать правильные выводы из истории

– Всю свою сознательную жизнь я прожил в России, но корнями украинец. Ностальгия по Украине есть. Обидно, что на исторической родине, бывшей республике Советского Сою­за, как и Россия, независимом государстве, сегодня идет бра­тоубийственная война уже чет­вертый год. В войне 1941-1945 годов погиб каждый пятый украинец. Украина была пол­ностью оккупирована немцами, мирное население частично уг­нано в неволю. Разве могли сол­даты Советского Союза предста­вить, что сотворят их потомки на просторах общей родины?

Дома у Валентина Бабича имеется большая библиотека. Говорит, читал всегда, много. Чи­тает и сегодня. К этому пристра­стил его отец, выписывающий, как многие коммунисты, газеты. Источников информации тог­да можно было пересчитать по пальцам: газеты, книги и радио, что не идет ни в какое сравне­ние с сегодняшним днем.

– В советских газетах ин­формация была односторонняя, со стороны государства. С при­ходом Горбачева люди начали узнавать правду. Узнали, что Гитлер напал на нас не веро­ломно, а за час до нападения посол Германии встречался с Молотовым и из-за несогласия по определенным пунктам объ­являют войну. Правду мы узнали позднее, но историю переписы­вают и сегодня в соответствии с нуждами ныне правящей элиты, будто никто и не читал «Исто­рию государства Российского» Карамзина, великих историков Соловьева и Валишевского…

– Ваш отец был убежден­ным коммунистом. А вы?

– Желания вступить в ряды КПСС не испытывал, так как в зрелом возрасте начал осозна­вать, что туда рвутся, в основ­ном, проходимцы ради карье­ры, не разделяя ее программы и Устава. В начале моей трудо­вой деятельности для инженер­но-технических работников не обязательно было быть членом КПСС. Это требование появи­лось в конце 1970-х – начале 1980-х годов. Многие началь­ники оценивали подчиненных, прежде всего, по деловым ка­чествам. Интересно видеть, как бывшие члены КПСС, а особен­но выходцы из КГБ, еще недав­но осуждавшие церковь, сегод­ня спокойно крестятся в храме. Люди подстраиваются под об­стоятельства.

– В советские годы мало кто мог открыто выразить свою точку зрения. Высказывали вы свою?

– Из газет я прекрасно знал судьбу лиц, имевших смелость публично выражать свою точку зрения, поэтому, если и выска­зывал свое несогласие с чем- то, то в узком кругу. Иногда это был круг понимающих людей, в том числе и партийных, которые знали, что в стране не все так гладко, как пишется в прессе, го­ворится на съездах, собраниях. Иногда в числе собеседников был «ярый» коммунист, который мог сказать: «Ты что? Против со­ветской власти?».

Знаю судьбу некоторых ин­женерно-технических работ­ников комбината, несогласных с мнением своих начальников: такие люди потом не могли най­ти работу ни на одном предпри­ятии города. Работал телефон и ярлык «неблагонадежный». Человек ходил по замкнутому кругу, либо уезжал, либо шел на рядовую работу.

Люди начали публично вы­сказывать свое мнение только во времена Горбачева. Появи­лись давно забытые свобода слова, самовыражения своих мыслей, действий. В целом, ощущение такое, что наш народ из поколения в поколение пе­редаёт рабскую кровь, которую ничем не вытравить. Поэтому в России ничего не изменится, пока не сменится несколько по­колений, свободных от этих «ге­нов». С конца 1980-х до 2000-х годов люди почувствовали сво­боду, можно было читать, что угодно, смотреть, писать и об­суждать. В современной России в это время делили имущество Советского Союза, они не обра­щали внимания на появившую­ся свободу слова. С 2000 года свобода слова, печати, собра­ний граждан, митингов, шествий постепенно сходит на «нет». Бу­дущее России – или восстанов­ление монархии, или развал на отдельные княжества.

– А что должно измениться?

– Люди должны начать ду­мать, включить в работу мозги. Но не все этого хотят. Старшие поколения живут по принципу: «За нас думает государство, от нас ничего не зависит, мы ниче­го изменить не можем».

Русский народ всегда най­дет причину, чтобы не спорить с властью. Принцип один: «Моя хата с краю, ничего не знаю и знать не хочу». У нас нет едино­го народа, есть люди, сами по себе. Нужно учить молодые по­коления зарабатывать на жизнь своим трудом, самим строить свое будущее, не надеясь на государство. Но не все к этому стремятся. Пока в России не сменится несколько поколений, ничего не изменится.

– В 2016 году вы призывали не сидеть дома и идти на вы­боры. Стоит идти на президент­ские выборы в 2018 году?

– На выборы нужно обяза­тельно ходить. Это конституци­онное право каждого гражда­нина. Уклоняться от выборов по принципу «За нас все решат» – это не голос единого народа, а людей, не желающих осознать, что они и есть высшая власть в стране. Если хочешь перемен в жизни, ты обязан прийти на выборы. Иначе зачем потом жа­ловаться, что плохо живем, что более 20 миллионов за чертой нищеты?

«Диванные демагоги», на­смотревшись на пропаганду фе­деральных телеканалов, «зом­бировавших» значительную часть населения, уже согласны, что Россию окружили со всех сторон враги, нужно дать отпор и затянуть потуже пояса, и что только нынешний президент в одном лице спасет Россию, и как мы будем жить без него. Наше поколение уже это слы­шало в 1953 году, а Россия до сих пор существует!

Да, вновь будут вбросы, под­делки. Но если придет не 40- 50%, а 90, то, наверное, тогда может что-то измениться. Чем больше явка избирателей на выборах, тем меньше вероят­ность подделки результатов.

– Нужна ли строка «Против всех» в избирательном бюлле­тене?

– Обязательно. Власти долж­ны делать выводы. Раньше эта строка была в бюллетенях, се­годня нет. На предстоящих вы­борах 2018 года графу «против всех» позиционирует Ксения Собчак. Предстоящие выборы обещают быть с большим ко­личеством претендентов. Из многих кандидатов оставят 6-7 человек. Кто станет новым пре­зидентом – зависит от избира­телей.

– «Не стыдно быть в мень­шинстве, стыдно быть в стаде» – согласны с этой цитатой?

– Это фраза депутата и жур­налиста Бориса Вишневского. Согласен. Именно меньшинство стало ходить на двух ногах, в то время как большинство считало, что надо не выпендриваться и ходить на четырех. Думаю, наши люди поймут, что это образное выражение, и все пойдут на вы­боры на двух ногах с ясной го­ловой, не забитой пропагандой.

В 1917 году страну развали­ли не Ленин, не большевики, а сами жители России, поверив­шие лозунгам о мире, земле, о диктатуре пролетариата… Власть просто упала к ногам большевиков. Те, кто обожест­влял царскую власть, ее же и предал. И не просто предал, а расстрелял под корень всех: ви­новатых и безвинных.

В наше время выстроена вертикаль власти. Наверху – единственный, чье слово – за­кон. И вся вертикаль власти внимает ему, затаив дыхание. А простые люди считают, что повелитель может быть только один. И в большинстве своем надеются только на его слово. В какой момент эта вертикаль власти и народ предадут сво­его правителя. Говорят, народ, не знающий своей истории, не имеет будущего. Люди не чита­ют историю, Карамзина, Бала­шова. А читать и знать ее надо, она развивается по спирали, и повторение прошлого в России весьма возможно.

Я против «майданов» и «цветных революций». Я не «предатель» и не член «пятой колонны», как околовластные политологи называют с теле­каналов людей, не согласных с проповедуемой ими официаль­ной идеологией и пропагандой. Просто я в той части «стада», которая хочет ходить на двух ногах. Никому не желаю пере­жить время, выпавшее на долю «детей войны».

Не хочу возвращаться и в то время, когда на гербе страны были земной шар, красная звез­да, серп и молот. Хочется видеть Россию в рядах передовых, ци­вилизованных, экономически развитых стран с богато живу­щим населением, а не процве­тающей десятой частью и де­сятками миллионов живущих за чертой бедности.

До сих пор проигравшая сто­рона в той страшной мировой войне живет много лучше, чем победители, сложившие свои головы наши отцы, деды, пра­деды. Они мечтали, что их дети, внуки и правнуки будут жить более достойно. Но, увы: умом Россию не понять, аршином общим не измерить, и пока все складывается по-другому.

Если оглянуться назад и вспомнить, сколько замечательных педагогов подарили свой опыт, знания, душу ученикам Качканара, то можно со­здать большую педагогическую энциклопедию. Один из таких педагогов — Вера Михайловна Токменинова. Всю свою жизнь она посвятила школе!

Накануне её юбилея я встретилась с Верой Михайловной.

— Как вы пришли к мысли стать учителем?

— Наверное, я имею полное пра­во сказать, что это моя профессия. К ней я двигалась с самого детства. Моя мама, Матрена Алексеевна Мар­кова, закончила всего четыре класса начальной школы, и она очень хоте­ла видеть двоих дочерей образован­ными людьми и все для этого делала.

Родилась я в Нижнем Тагиле. С ранних лет мы, девочки нашего дво­ра, играли в «школу», и у меня чаще всех была роль учительницы, а не ученицы. В детском саду, благодаря моим прекрасным, строгим и та­лантливым воспитателям, я влюби­лась в роль наставника-педагога.

— Обычно учёба в школе помо­гает определиться с выбором про­фессии. Есть ли у вас примеры для подражания?

— Появившись в школе, я поче­му-то очень трудно вживалась в будни школьной жизни: не хотела сидеть за партой, писать красиво и аккуратно тонким перышком, вы­полнять задания, поэтому первый класс я закончила с трудом. Но уди­вительная женщина — моя первая учительница — Тамара Нестеровна Кроткова помогла мне, увидела мои способности, и второй класс я за­кончила более успешно, без троек. Меня нередко выставляли за дверь, и однажды я попалась на глаза на­шему директору школы №23 Ниж­него Тагила Александру Федоровичу Ветошкину. Он подошел ко мне и спросил, как меня зовут и что я де­лаю в коридоре. Затем подвел меня к стенду «Ими гордится школа», пока­зал на фото моего брата и сказал: «Я верю, что скоро на этой доске почета появится твоя фотография!» И после окончания третьего класса с отличи­ем так и было.

Вскоре наша семья переезжает в Качканар, где уже несколько лет трудился мой папа, Михаил Кузьмич Копысов, а я продолжила учиться сначала в школе №2, где моими ку­мирами были Нина Семеновна Ма­точкина и Нелли Николаевна Пота­пова. Спасибо им огромное!

С седьмого класса мое обучение продолжилось во вновь открывшей­ся школе №6, в которой, как говари­вал Иван Васильевич Звягин, собра­лось «созвездие педагогов», таких, как Тамара Степановна Алексан­дрова, Ангелина Николаевна Пер­митина, Фаина Елисеевна Погоре­лова, Лия Павловна Вдовина, Нелли Абрамовна Ноздрина, Галина Геор­гиевна Селянина, Вера Михайловна Зайко. Это преданные своей профес­сии женщины. Именно они помогли мне сделать окончательный выбор в профессии. Я долго металась, на какой факультет поступить: люблю читать и обожаю уроки литературы и немецкого языка, но не по душе русский язык. Я как «рыба в воде» на уроках алгебры и химии, но не нра­вятся биология, история, геометрия. Метания от иностранного и филоло­гического факультетов закончились поступлением на физико-математи­ческий с отделением «Физика», а это самый труднопонимаемый предмет в школе.

— Где вы учились и начинали свою педагогическую работу?

— Увлекательная пора студенче­ства в Нижнетагильском государ­ственном педагогическом институте (НТГПИ)! Друзья… Походы… Пио­нерские лагеря… Колхозы… Строй­отряд… Четыре-пять пар в день. Все это закончилось получением долго­жданного диплома с присвоением звания и квалификации «учитель физики средней школы».

Педагогическая деятельность на­чалась в школе №6 благодаря Звя­гину, который пригласил меня на работу. Этот человек еще не раз встретится в моей профессиональ­ной жизни. Спасибо ему за эту веру в меня и мои силы!

Первые шаги в профессии не были уверенными и четкими, но благодаря моим главным наставникам: мудрой Валентине Алексеевне Горбушиной и жизнестойкой Галине Михайловне Ястребцовой — они состоялись. За­крутилась, параллельно с семейной, бурная педагогическая жизнь.

— Много лет мы делите печали и радости со своим мужем. Как удалось встретиться с таким по­нимающим человеком?

— Еще в студенческие годы я вы­шла замуж за самого необыкновен­ного, преданного, верного, надежно­го и любимого человечка Александра Васильевича Токменинова, моего одногруппника, моего ангела-хра­нителя. В конце семидесятых у нас появляется желанный, любимый, драгоценный, всеми обласканный первенец сынуля Женечка. Сколько радости, переживаний и ответствен­ных хлопот ! А в начале восьмидеся­тых ожидаемая новость — появился желанный, обожаемый, бесценный сыночка Мишенька.

— Работа в образовании отни­мала огромное количество време­ни. Как вы считаете: кем для вас стала ваша семья?

— Наши сыновья — это радость! Это гордость. Это опора. Нежность. Забота. Любовь. Общение. Незави­симость. Счастье. С ними мы всегда молодые! А сейчас у нас главное чудо жизни – внученька Машенька – дол­гожданная, очаровательная, желан­ная, любимая, обожаемая роднулеч­ка.

Мои родители — это надежность. Щедрость. Ответственность. Само­стоятельность. Самые лучшие на свете.

Сестрёнка с годами мне все ближе и родней, без её семьи не представ­ляю и своего бытия.

— В школе №4, а ныне в школе имени К.Н.Новикова вы прора­ботали без малого 32 года. Какой опыт вы приобрели, работая в на­шей школе?

— Я всегда стремилась попасть в это учреждение, мне нравились ее ученики и особенно учителя — бла­городные, статные, спокойные, до­брые. За мгновенно пролетевшие годы появились три неповторимых выпуска: 1990, 1997, 2002 годов как классного руководителя и через год- два выпуски как учителя физики.

Увлекательная, интересная, слож­ная, хлопотливая, порой невыно­симая работа. Я вела активную об­щественную жизнь: дважды в роли председателя профкома школы, в роли руководителя школьной пред­метной секции. А с 2006 года — служ­ба в административном составе в роли заместителя директора по учеб­но-воспитательной работе. Двоякое чувство: почти никогда неудовлет­ворена, потому что всегда еще что- то не выполнила за день, но очень интересно — много читаешь, изобре­таешь, открываешь новое, представ­ляешь коллегам креативные формы работы на педсоветах и семинарах, демонстрируешь педагогическому сообществу творчество и результа­ты твоих единомышленников. У нас удивительный, доброжелательный, гибкий, эмоциональный, мобиль­ный, созидательный коллектив!

Очень нравятся педагоги шко­лы имени К.Н. Новикова, общение с ними дорогого стоит.

Для меня наши учителя — это тот же класс: с разными характерами и темпераментом, настроением и ув­леченностью, стремлением к позна­нию, открытию нового, хотелками и прибамбасами. Но все они, решая вечные вопросы жизни, реализовали себя в профессии УЧИТЕЛЬ. И за это им низкий поклон и слова призна­тельности и благодарности.

— За такой большой период ра­боты наверняка появились новые друзья?

— Именно эта школа подарила мне настоящих друзей: семьи На­дежды Рафаиловны и Александра Анатольевича Смирновых, Ларисы Анатольевны и Виктора Николае­вича Щиновых. Праздники, беды, посиделки, вечеринки, юбилеи, дни рождения — всё вместе. Росли дети, старели родители, сами мы станови­лись мудрей. О друзьях можно гово­рить бесконечно. Это самые предан­ные, надежные, отзывчивые люди; веселые, озорные, талантливые, нео­быкновенные….

— Помимо работы, вы с удо­вольствием обустраивали свой сад. Сейчас про сад не забываете?

— Сад-огород в Именновском появился у нас более 20 лет назад. К приобщению шла очень долго: не хотелось возиться с овощами, хо­телось море цветов (сейчас это ис­полнилось!). Сад — это семейный хранитель тепла, встреч с родными, друзьями, это территория вечного строительства — творчества семьи, отдыха и труда, дизайнерских нахо­док.

— Обычно у педагогов нет вре­мени на занятия спортом. Может, сейчас, с выходом на заслужен­ный отдых, вы попробовали свои способности и в этой области?

— Да, активный образ жизни по­явился с выходом на пенсию. Пешие прогулки, спортзал, бассейн, поездки по стране, еженедельные выходные туры на автомобиле. Только сейчас я поняла, как здорово жить для себя. Стала ходить по магазинам. И знае­те, доставляет особое удовольствие, потому что всегда приобретаю пода­рочки, сувенирчики для родных, дру­зей, знакомых.

— Бывая в вашем доме, я обра­тила внимание на огромное коли­чество кухонной техники. Вы лю­бите готовить?

— Обожаю творчество на кухне, а еще больше то, как это с удоволь­ствием уплетают те, для кого приго­товлено.

Татьяна Павлова,

учитель школы им.Новикова

Прокуратура Качканара провела проверку соблюде­ния требований антитерро­ристической защищенности школ, находящихся на тер­ритории Качканарского го­родского округа.

В ходе проверки уста­новлено, что в 4 общеобра­зовательных учреждениях города отсутствуют системы видеонаблюдения (школы №5,7, лицей №6, Валериа­новская школа).

По требованию закона для обеспечения защиты от несанкционированного вторжения в зданиях обра­зовательных организаций должны быть предусмотре­ны меры, направленные на уменьшение возможности криминальных проявлений и их последствий, а также должны быть устроены систе­мы телевизионного наблюде­ния, системы сигнализации и другие системы, направлен­ные на обеспечение защиты от угроз террористического характера и несанкциониро­ванного вторжения.

Для комплексной безо­пасности и антитеррори­стической защищенности учреждений образования и их учащихся следует предусматривать на первом эта­же помещения для охраны с установкой в них систем ви­деонаблюдения, пожарной и охранной сигнализации и канала передачи трево­жных сообщений в органы внутренних дел (вневедом­ственной охраны).

В конце ноября в наших школах родителей просили пись­менно указать родной для их детей язык. Инициатором необычного опросника стало областное и федеральное министерства образования. С 1 декабря дети будут учить русский язык как государственный и отдельно как родной для тех, кто его таковым считает. Если родным для ребен­ка является, например, татарский, то изучать по предмету «родной язык» он, по возможности, будет этот язык. В связи с нововведением школы изменят расписания.

Согласие на изучение «русского»

На прошлой неделе сразу несколько возмущенных ро­дителей обратились в редак­цию, рассказав о странных заявлениях в школах.

По словам Сергея Лоба­нова, чей ребенок учится в лицее №6, бланки выдавали на родительских собраниях и через детей.

– Ребенок принес бланк домой. Читаю: «Прошу ор­ганизовать изучение род­ного ____ языка как пред­мета для моего ребенка». Подразумевается, что мы должны написать «русско­го». Думаю, ерунда кака­я-то, не может такого быть. Из Интернета узнал, что с 1 декабря в Свердловской области русский язык за­прещено называть родным. Гражданин России, русский по национальности, про­живающий в русскоговоря­щем регионе, должен пи­сать заявление на изучение своего родного языка. Всю жизнь мы учили русский язык, как вдруг понадоби­лось наше согласие на его изучение. Мы подписывать сразу не стали. Ребенок объяснить ничего не мог, на него каждый день давил учитель: «Почему родители не подписали заявление?». На учителя давил директор, на директора — Управление и Министерство образова­ния… Для чего это нужно? Если мы изучаем русский язык в рамках государ­ственного, зачем нужно пи­сать дополнительные заяв­ления? Мы русскоязычный регион, – возмущается отец лицеиста. – Понимаю, что проблема пошла с нацио­нальных государств, в Баш­кирии, например, нацио­нальный язык изучается наравне с государственным, русским, а мы-то при чем? Почему нас заставляют под­писывать такие заявления? Жена не выдержала, подпи­сала, потому что с ребенка каждый день требуют. Меня удивляет, почему другие родители не возмущают­ся? Почему они спокойно все подписывают? Ничего общего с образовательным процессом это не имеет, лишь изображение кипучей деятельности. Иначе, как маразмом, это не назовёшь.

О схожих заявлениях нам сообщали также родители из школ №3 и №7. В последней школе формулировка заяв­ления звучала по-другому: «… даю согласие/не согласие на изучение русского язы­ка и литературы в рамках предметной области «Фило­логия» как родного. Прошу заменить учебный предмет «родной язык и родная лите­ратура» на учебные предме­ты «Русский язык» и «Лите­ратура».

Такие заявления появи­лись в национальных ре­спубликах РФ и в школах Свердловской области. Боль­шинство свердловских роди­телей спокойно восприня­ли нововведения в школах, действуя по принципу «надо – значит, надо». Правда, неясно, отчего вдруг такая спешка (сдать заявления до 1 декабря), почему это про­исходит в середине учебного процесса и почему именно Свердловская область вошла в число субъектов, где вне­дряют эти нововведения?

Корректировка учебного плана

Что касается качканар­ских школ, за разъяснениями редакция газеты обратилась в местные образовательные учреждения.

Любовь Кишеева и На­дежда Сафронова, возглав­ляющие лицей №6 и школу №3, отреагировали на за­просы очень быстро. В от­вете директора ссылались на федеральный закон «Об образовании», в котором 14 статья гарантирует получе­ние образования на государ­ственном языке и родном языке из числа языков наро­дов РФ, в том числе русском.

Заявления объяснили мониторингом среди роди­телей (законных предста­вителей) с целью выяснить, какой язык является родным для их ребенка. В случае, если кто-то из родителей укажет в заявлении родным другой язык, кроме русского, обучение будет организова­но в пределах возможностей как системы образования, так и образовательного уч­реждения.

Это же подтвердила нам и Марина Мальцева, началь­ник Управления образова­ния г.Качканар, пояснив, что теперь, помимо предмета «русский язык», в программе появится дополнительный – «родной язык». То есть будет государственный русский язык (как язык РФ) и родной русский язык. Учить и тому, и другому будут по преж­ним учебникам. Если опрос покажет, что есть желающие изучать иной родной язык, не русский, то здесь, как го­ворится, все будет исходить из возможностей школы.

– По образовательной программе предмет бу­дет именоваться как «род­ной язык». Какой – покажет опрос. В случае, если выя­вится потребность в изу­чении нерусского родного языка, будет применяться другой вариант учебного плана. Отрицание родителями данного письменного согласия – мне непонятно. В чем сложность для тех, у кого родным является рус­ский язык, указать его в за­явлении? Они не признают, что их родной язык русский? Точно так же родителей ра­нее просили выбрать пред­меты, которые входят в ва­риативную часть учебного плана. Тогда они проблем не видели, а здесь отчего-то видят, – ответила Марина Мальцева.

Но не все выглядит так однозначно. Как сообщает сайт ura.ru, в Свердловской области заявления для ро­дителей появились после ноябрьского совещания в екатеринбургской гимна­зии №104 под названием «Профилактика нарушений обязательных требований законодательства РФ в сфере образования в части обеспе­чения прав граждан РФ на изучение родного языка из числа языков народов РФ». Тема вызвала у педагогов много вопросов и дала раз­ную оценку происходящему, хотя в целом, конечно, шко­лы не пойдут наперекор ука­заниям Министерства обра­зования.

Учить язык —заставлять недопустимо

Проблема «родного язы­ка» в национальных респу­бликах нашей страны была всегда. С 1990-х годов она стала еще более острой, осо­бенно в Башкортостане и Та­тарстане. Вплоть до 2017 года родители в этих субъектах РФ возмущались навязан­ной обязанностью изучать татарский или башкирский языки, вопреки их согласию. Эти языки по часам изуча­ли наравне с русским, дети были немало загружены.

Точку в спорах поставил Владимир Путин 20 июля этого года на Совете по меж­национальным отношениям в Йошкар-Оле, где указал на добровольный характер изу­чения национальных языков. И касалось это, прежде всего, национальных республик.

– Заставлять человека учить язык, который для него родным не является, так же недопустимо, как и снижать уровень и время преподава­ния русского. Языки народов России являются неотъемле­мой частью их самобытной культуры. Изучать эти язы­ки – гарантированное Кон­ституцией право, право до­бровольное, – акцентировал президент.

На том же совещании был обозначен срок – 1 де­кабря, когда президенту должны представить отчет о добровольности изуче­ния национальных языков в российских школах. В связи с чем ускоренными темпа­ми в школах Якутии, Баш­кортостана, Татарстана и Свердловской области (по непонятным причинам) ди­ректора собирали с родите­лей заявления.

После этой речи прези­дента ряд татарских школ оказались в еще большем замешательстве, учителя та­тарского языка начали поки­дать школы. В образователь­ных учреждениях провели прокурорские проверки, вы­явили недостаточное изуче­ние русского языка и навя­зывание «родного».

Часть казанских педа­гогов считает, что изуче­ние национальных языков в рамках небольших часов приведет к их вымиранию, языки республик сохранятся лишь в деревнях и селах. Не исключено, что перемены в системе образования в ре­спубликах будут иметь отри­цательный эффект.

P.S. Цель «насильственного» изучения языков в национальных республиках понят­на и очевидна. Власти республик пытаются сохранить свою самобытность, свой родной язык, культуру и традиции. Где еще сохра­нять это, как не в родных республиках? Ведь риск того, что языки меньшинств будут знать все меньше, несомненно, есть.

Остается непонятным, почему в этой истории оказалась Свердловская область? Наш регион не образован по националь­ному признаку. По данным переписи 2010 года, у нас проживает 90 процентов русских, 3,5 процента татар и два процента башкир, украинцев и немцев. Картина, как говорится, ясна.

При этом очень многие семьи татар и башкир, проживающие у нас в области, ни­когда не говорили на языке своих предков, не учат родной язык их дети и внуки. Стрем­ления знать «родной» язык нет, поскольку им достаточно русского языка, он стал для них родным. И мониторинг в качканарских шко­лах вряд ли выявит желающих изучать иной «родной язык».

Вот какую зарисовку с собрания в школе №7 рассказал нам очевидец. Над бланком того самого заявления сидела мама ученика, которая по-русски не знает и пары слов (на­циональность не уточняется). К женщине по­дошла учительница и спросила, понимает ли та, о чем идет речь. В ответ было молча­ние. Молча женщина просидела над бума­гой 15 минут, молча встала и молча ушла.

– Что делать ад­министрации школы в это случае? Указать на дверь — незаконно. Найти преподавателя соответствующего языка – нереально. Оста­ётся один выход: не мытьём, так катаньем заставить подписать заявление на изучение «родного» русского языка! На вопрос учи­телю, откуда такая инициатива, последовал категоричный ответ: «Путин так сказал!» – рассказал очевидец.

И все же, несмотря на то, что большинство воспринимает это нововведение в школах как норму, негативную реакцию отдельных качканарских родителей на заявления мож­но понять. Изучение государственного и родного нам русского языка в родной стране воспринимается как должное, как то, что га­рантировано многовековой историей и Кон­ституцией. Поэтому в этой истории намного лучше выглядел бы опрос желающих изучать иной язык, нежели, повсеместное «скажи «да», что твой родной – русский».

Познакомиться с историей своей семьи, родственни­ков во многих поколени­ях, пролить свет на судьбы давних предков, понять, откуда есть пошла твоя фамилия, можно сейчас с использованием материа­лов и документов, находя­щихся в Государственном архиве Свердловской области.

Не «иваны», родства не помнящие

В день Государственного архива, 26 октября, в мэрии прошла встреча с начальни­ком отдела использования и публикации документов Го­сархива Свердловской обла­сти Ильей Демаковым.

— Сделать архивные до­кументы доступными для более широкого круга людей — вот наша основная задача, — заявил Илья Демаков.

Ранее многие документы ВЧК, МГБ, НКВД (1917-1953 годов), касающиеся репрес­сированных и советских военнопленных уральцев, участников Отечественной войны, хранились в архиве КГБ Свердловской области. И только 25 лет назад все эти архивные раритеты переда­ны областному Госархиву. В других регионах они до сих пор — достояние УФСБ. По­этому свердловский архив (более 100 тысяч единиц хранения) поистине уника­лен.

По словам архивиста, за этими документами мало кто обращается. А ведь это, пусть трагическая, но наша история, история Урала.

25 тысяч военнопленных красноармейцев, прошед­ших фильтр СМЕРШа и ор­ганов госбезопасности, до 1995 года не признавались ветеранами Великой Отече­ственной войны. И только с в 1995 году получили право носить это гордое, высокое звание.

Многие уже дела минув­ших дней оцифрованы. Их можно получить и по за­просу в электронном виде. Можно приехать и сфотогра­фировать нужную страницу, листок повестки или изве­щения. Нужно только пра­вильно оформить заявку.

Не навреди

Информация бывает разной. Документальную запись можно трактовать по-разному. Особенно про­токолы доносов и якобы «признаний» подозрева­емых в шпионаже, вреди­тельстве, антисоветской агитации. Все это в то дав­нее время фабриковалось самими дознавателями и следователями. С такими источниками надо быть особо осторожными. У тех, кто объявлен был «врагами народа», до сих пор живы потомки, близкие родствен­ники. Нельзя выкладывать такие документы на всеоб­щее обозрение в интернете. Это неэтично. Память о че­ловеке, да и сама история, не должны быть оскверне­ны. Все это подлежит тща­тельной проверке. И под­робно разобраться в этом тоже могут помочь работ­ники архива.

— Бывают и курьезные случаи, — рассказывает Илья Демаков. — Однажды было обращение, которое меня просто возмутило. Для того чтобы получить какие-то социальные льготы, люди говорят: «Я хочу, чтобы мой дедушка или там даже отец были объявлены репресси­рованными».На мой взгляд, это выглядит ужасно. Види­мо, эти люди уже во многие места отправляли такие за­просы и не получали «поло­жительного», нужного для их целей ответа. Они не по­нимают, что такое было по­пасть под пресс органов без­опасности того времени. Это страшно.

«Нет урожая, потому что люди не веруют»

Показал докладчик и еще один любопытный документ — «дело» священника церк­ви деревни Косья Петра Ва­сильевича Дьяконова, заве­денное в 1929 году. Обвинен Петр Васильевич в антисо­ветской пропаганде.

Вот что пишет в листе допроса следователь: «Свя­щенник прииска Косья Н-Ту­ринского района Дьяконов в январе месяце с.г. во вре­мя религиозных обрядов в церкви произнес проповедь о нравственном воспитании детей, в которой указал:

— Современная советская школа детей не учит, а кале­чит. Никакой пользы не дает. Раньше гораздо лучше было. Сколько бы он (ученик) ни учился, а все-таки мало хо­рошего получает. Ибо она учит безбожию, а без веры нет жизни и счастья на зем­ле. Безверие приводит к бед­ствию и страданиям всего человечества».

Печатная машинка также беспристрастно оставила за­пись еще одного эпизода из обвинения, предъявленного к Дьяконову: «Для наиболь­шего внушения прихожа­нам священник приводит сведения об урожайности в раннее и настоящее время: «Теперь нет той урожайно­сти, как это было раньше до революции, хотя засев кре­стьянами один и тот же. Это потому, что люди не веруют. Советская власть не дает ве­ровать…».

Вот за такую проповедь Петр Дьяконов осужден Особым Совещанием при коллегии ОГПУ к 3 годам ис­правительно-трудовых лаге­рей. После отбытия наказа­ния работал чернорабочим Косьинского золотоплатино­вого управления.

(Из архива ГААОСО. Оп 2 .Д.18424. 47516).

Общая биография

Когда держишь в руках этот, пусть и отсканирован­ный листок, чувствуешь, что и ты сам – часть той истории своей страны, своей Роди­ны. Пусть выцвели чернила и пожелтела фотография, но он теплый, он живой, этот фрагмент нашей жизни. На­шей общей биографии.

Пусть не так уж и много собралось в зале народа, в ос­новном людей пожилых. Но интерес к своему прошлому все сильнее пробуждается и в молодежи. Тем более, что с помощью современных интернеттехнологий все бо­лее доступными становятся оцифрованные документы для молодых людей.

 Детская музыкальная школа открыла концертный сезон, пригласив в гости учащихся и преподавателей Детской школы искусств.

ДШИ и ДМШ связывает давняя творческая друж­ба: мы не раз проводили совместные концерты с участием солистов и кон­цертных коллективов на­ших школ. На этот раз в преддверии Дня учителя гостеприимная хозяйка и ведущая Оксана Матис на­звала концерт «Учитель и ученик».

Всех ждала интерес­ная встреча. В программе значилось выступление преподавателей разных специальностей со своими учениками. Специалисты знают, как меняется игра маленького музыканта, чувствующего рядом с со­бой локоть или видя глаза опытного руководителя. И на этот раз вниматель­ный зритель мог заметить, как взгляд выходящих на сцену артистов становился сосредоточенным, движе­ния уверенными, лица оду­хотворенными.А педагоги, умело скрывая волнение, порой одними бровями поддерживали, вдохновля­ли и управляли творческим процессом.

Выступление каждого коллектива запомнилось чем-то особенным. В луч­ших традициях детского песенного творчества вы­ступил вокальный ансамбль «Подсолнухи», руководи­тель Татьяна Новгородо­ва. Яркие костюмы, чистота вокальной интонации, дет­ская непосредственность и задор покорили всех.

Фортепианные дуэты по­радовали разнообразным репертуаром. При помощи умелых пальцев пианистов король инструментов не раз менял в этот вечер настрое­ние, стиль, характер и жанр.

Трио в составе скрипачек Оксаны Матис, Екатери­ны Есауленко и чуткого концертмейстера Елены Сизовой так исполняли Венгерский танец Брамса, что некоторые юные слуша­тели невольно пританцо­вывали прямо сидя в своих креслах.

Сюрпризом для гостей было увидеть знакомых преподавателей в новом статусе, а именно – в поло­жении учеников. Хорошо, что в нашем городе еще со­храняется преемственность поколений, когда учени­ки возвращаются в род­ную школу и продолжают дело своих преподавателей, хотя в дополнительном об­разовании эти случаи еди­ничны. Вдвойне приятней, когда из ученика вырастает настоящий профессионал.

Виртуозно импровизи­руя, представил свою ком­позицию мужской дуэт в составе Петра Евтушен­ко и Михаила Алиева. Со стороны казалось, что два музыканта ведут беседу «в стиле Jazz» голосами своих инструментов.

Необходимо упомянуть и о коллективе, начинающем и завершающем концерт – сводном хоре, где плечом к плечу пели преподаватели и учащиеся хорового отделе­ния в сопровождении бес­сменного концертмейстера Ольги Соковец и ансамбля скрипачей «Дивертисмент».

Хор – это лицо школы. По тому, насколько слаженно он звучит, можно судить о коллективе школы, его пре­подавателях, традициях и приверженностях. Судя по дружным и продолжитель­ным аплодисментам, зву­чащим в адрес этого кол­лектива, в ДМШ все идет отлично!

А если серьезно, как по­рой похожи ученик и его наставник: одинаковый по­ворот головы, положение рук на клавиатуре, привыч­ка держать смычок и еще много мелких профессио­нальных штрихов и нюан­сов. Но для каждого педаго­га важно не только научить ремеслу, но и отношению к избранному делу – любить, искать, не останавливаться на достигнутом результате.

Наталья Курильченко,

преподаватель Детской школы искусств