Арбитражный суд Свердловской об­ласти частично удовлетворил иск уральского управ­ления Росприроднадзора, взыскав с АО «Евраз Качка­нарский ГОК» 46,7 миллио­на рублей за разлив отходов, следует из решения арбитра­жа.

Как сообщает портал «Коммерсант. Ру», суд уста­новил, что предприятие раз­мещало отходы хвостов мо­крой магнитной сепарации на участке площадью 62,2 тыс. кв. м., не рекультивируя загрязненную почву.

По информации «Ъ-Урал», Росприроднадзор требовал взыскать с АО «Евраз Кач­канарский ГОК» 240,4 млн. руб. Поводом для иска стали результаты плановой про­верки, которую ведомство провело осенью 2018 года. Тогда результаты проб по­казали загрязнение почвы на трёх участках площадью 18,9 тыс. кв.м, 86 тыс. кв.м, и 8,2 тыс. кв.м. На последнем участке был выявлен выход отвала вскрышных пород за границы земельного участ­ка, используемого для раз­мещения отходов (их масса составляла 30,3 тыс. кв.м). Химический анализ проб с участков показал превыше­ние показателей по магнию, меди, кобальту, кальцию, хрому и прочему. Общая сумма вреда окружающей среде составила 240,4 млн руб.

В Евразе факт разлива отходов на этих участках подтвердили, но они утвер­ждали, что это было более 30 лет назад, в 1989 году. Пред­приятие выплачивать ущерб во внесудебном порядке от­казалось, ссылаясь на то, что требования о компенсации вреда окружающей среде могут быть предъявлены в течение 20 лет.

Арбитражный суд уста­новил, что на участках №4 и №2 отходы были разме­щены с 1971 по 1975 годы и с 1988 по 1996 годы, в связи с чем истцом был пропу­щен срок исковой давности. Кроме того, разлив отходов на участке №2 возник в ре­зультате прорыва дамбы, и предприятие за загрязнение почвы не ответственно.

В решении суда говорится о том, что на сегодняшний день участок №4 предостав­лен АО «Евраз Качканарский ГОК» в аренду. Согласно до­говору аренды, предприятие должно провести рекульти­вацию загрязненных земель лишь по истечении срока действия договора. Проект рекультивации нарушенных земель был разработан на конец 2045 года. На сегод­няшний момент вопросы рекультивации носят преж­девременный характер и имеют отношение к закон­ному пользованию ответчи­ком земельными и лесными участками, но смысла в ре­культивации нет, поскольку земельные и лесные участки вовлечены в гражданский оборот для строительства и разработки.

18 июля 2021 года Качканар будет отмечать День металлурга.

Для жителей молодого го­рода этот праздник особен­ный: 64 года назад, в 1957 году, началось строительство комбината и города. 64 года! Для истории очень мало, а для нас, жителей, много. За 64 года наш маленький го­род превратился в довольно уютный населенный пункт. А гости, посещающие нас, приходят в восторг от уви­денного.

Наш комбинат, как ска­зочный пятитрубный крейсер, гордо плывёт по рукотворному морю в окру­жении зелёной тайги. Всех хвалебных эпитетов от на­ших гостей мне хватит для целого литературного тома.

Итак, начну свой празд­ничный исторический рас­сказ.

Началом уральской ме­таллургии считается 1701 год. Это год постройки Ка­менского и Невьянского за­водов. Каменск-Уральский завод создавался для произ­водства пушек и мартир, а Невьянский — для производ­ства вооружения для пехоты и артиллерии.

Очень дальновидным был наш гениальный царь Пётр I. Использовав первый неудачный бой со шведами, Пётр I решил переоснастить русскую армию и флот со­временным вооружением. А без развития металлурги­ческого производства выход России на передовую арену был невозможен. Так были построены Невьянский и Каменский заводы, а затем и ещё более тридцати заво­дов.

Царица Екатерина II продолжила дело Петра и приумножила богатства территории Российского го­сударства.

18 июля 2021 года качка­нарцы и вся Россия праздну­ют и чествуют металлургов. А гордиться металлургам есть чем. От кричного (крица – сыродутное железо, рыхлый ком размягченного губчато­го железа в смеси со шлаком и частицами угля, образую­щийся при плавке руды в ус­ловиях низких температур) производства стали метал­лурги прошли славный путь. Взгляните на современный НТМК! Где теперь мартенов­ские печи? На месте первого и второго мартеновских це­хов успешно работают кон­верторы и установки УНРС — непрерывной разливки стали и производства прока­та, швеллеров, двутавровых балок и высококачествен­ных рельсов.

А как преобразился ко­лёсобандажный цех! Впере­ди – новые захватывающие планы. Например, построй­ка в Верхней Салде нового колёсопрокатного цеха. Он будет запущен в строй в 2023 году. Технологическая це­почка от качканарской руды до готовых рельсов и желез­нодорожных колёс НТМК работает во славу страны, и темп развития металлургии не снижается.

Примером тому служит форсирование колесобан­дажного производства в Верхней Салде. А посмотри­те, что происходит в пере­довых странах мира? Идёт жесточайшая конкуренция на рынке металла. На чьем колесе Россия въедет в XXI век по железной дороге: на немецком, китайском или русском? Это зависит от нас, металлургов, стоящих в го­лове технологической це­почки производства стали и проката!

Моё личное ощущение по развитию металлургии страны — наши дельцы, ры­ночники, не успевают за китайскими металлургами. Мы на один шаг уже отстали. Рыночная экономика жест­ка, она не признаёт медли­тельности в прогнозах. Она не прощает ничего. Пример. Кинулись в производство пластмасс, а про сталь забы­ли. Вот и последствия.

Начав писать свою за­метку под таким броским заголовком, я задумался: а имею ли я право писать на столь серьезную тему? 320 лет славной истории!

Для раскрытия этой темы требуются фундаменталь­ные знания по истории госу­дарства Российского, знание политики и геополитики тех замечательных времён. Но, рассуждая так, я себя успо­коил, что обладаю необходи­мым объемом информации, которую получил, учась в техникуме им.Ползунова и в Свердловском горном ин­ституте им.Вахрушева.

Первый диплом я защи­щал в далеком 1960 году на тему «Механизация и ав­томатизация производства стали в мартеновской печи №15 НТМК».

Второй диплом я защи­щал уже в 1967 году на тему «Механизация и автомати­зация процесса производ­ства агломерата в трёхсек­ционном горне аглофабрики Качканарского ГОКа».

За получением рецензий на дипломные проекты я бе­гал в свердловский институт «Уралмеханобр». За рецен­зией на второй диплом об­ращался ещё к инженерам Уральского политехническо­го института, то есть УПИ, на кафедру металлургических печей. А кафедра эта доволь­но известная. Практические навыки и опыт я получал на производственных прак­тиках, которые прошёл на НТМК, на Пышминском ме­деэлектролитном заводе, на Северском металлургиче­ском заводе.

В моё время технические отделы были открыты для студентов. Дополнительную информацию о российской металлургии получал из журнала «Сталь».

В конце заметки хочется напомнить нашим читате­лям, что в 2023 году столице Урала городу Екатеринбургу исполнится 300 лет. Конечно, к такой круглой дате метал­лурги Урала должны точно в срок выдать на гора первую колёсную пару в Верхней Салде из руды, добытой в горе Качканар!

С праздником вас, доро­гие качканарцы и тагильча­не! С Днём металлурга!

Иван Соболев

Ветеран труда, первостроитель Вадим Дрямин рассказывает «НК» о своей непростой судьбе

Вадим Дрямин лю­бит пересматривать старые фотографии, которых в семейном архиве накопилось много. Вот родители, вот коллеги, друзья, бабушки, сестры… Всех перечисляет, всех помнит, с каж­дым связаны свои воспоминания.

Вот фото, где совсем молодые парни идут по поселку Валериа­новску. Один из них с баяном. Это и есть Вадим.

— Это мы, первостроите­ли: Миша Плетнев, Констан­тин, Родион, я в центре с ба­яном, — рассказывает Вадим Васильевич, перебирая свои архивы. — Работать вместе начинали. Железки еще не было в 58-м году, ремон­тировали дорогу в Нижней Туре, Бушуевке и на Валери­ановске. А эта фотография — здесь меня поставили ко­мандовать, на Западном ка­рьере, на звеносборке, мы растаскивали пути. Вот моя сестра Надя. А здесь мы с Ни­колаем Полевщиковым, он мой племянник.

Родился Вадим Дрямин в Валериановске в 1941 году. Именно в этом году, 80 лет назад, началась Великая Отечественная война. В те времена там был прииск, ходили драги. На Именнов­ском, вспоминает перво­строитель, одна драга была, он тоже считался прииском. Родители до войны работа­ли на драгах. Война отняла у Вадима отца, не видел он его никогда, не обнимал, не делился с ним своими пере­живаниями и не слышал от­цовских наставлений.

— Отец Василий в 1941 году ушел на фронт, мне было тогда меньше месяца от роду, — рассказывает мужчи­на. — Я родился 27 октября, а папу забрали 14 ноября. Так мне и не довелось повидать своего отца. На фронте он пропал без вести. Больше мы о нём ничего не слышали.

Вадим рос с матерью Да­рьей Васильевной. В войну она работала почтальоном, почту носила в поселок Ис. Потом, уже в мирное время, работала поваром в детском саду. Женщина, оставшись одна с ребенком на руках, через некоторое время со­шлась с мужчиной, в 1947 году у Вадима родилась се­стра Надя.

— Она полная такая была, я ее в детский сад таскал, тя­жело было, — с улыбкой вспо­минает Вадим Васильевич.

Военные годы он почти не помнит. Помнит только, как играли в войнушку с со­седскими пацанами, воору­жившись деревянными пал­ками, проворно лазали по деревьям.

Учился Вадим в поселко­вой школе, после 8 класса пошел работать: нужно было помогать матери содержать семью. Сначала он вместе с такими же молодыми пар­нями устроился подсобным рабочим в транспортную контору, потом работал в маркшейдерском отделе, правда, недолго. Первая за­пись в трудовой книжке — от 3 октября 1958 года.

— Отправили меня в Ниж­нюю Туру оформляться в контору, выдали трудовую книжку. А в 1960 году меня забрали в армию. Служил я в Подмосковье, в городе Зве­нигороде, — рассказывает Вадим Васильевич.

Тогда служба в армии длилась три года. И вот во время службы с Вадимом произошла трагедия, ко­торая изменила всю его жизнь. В 1963 году умира­ет мать, Дарья Васильевна. Сын едет к ней на похоро­ны, добирается поездом. На станции «Мир» он помогал одной бабушке вынести вещи.

— Там остановка была не­легальная, поезда долго не стояли. И вот помогал я этой бабушке, поезд внезапно по­шел, я прыгнул — и не туда, — вспоминает тот роковой день Вадим Дрямин. — Про­махнулся, упал, попал под поезд, а потом скатился под откос. Потом плохо помню, что было. Так в неполные 22 года я остался без левой руки, стал инвалидом. На похороны к матери поэтому так и не попал, вместо этого лежал в больнице, в Нижней Туре. Там мне сделали опе­рацию, руку пришлось от­нять.

Первостроитель неохот­но вспоминает об этом слу­чае, он живет так, словно и не было никакой травмы: ну, и нет руки — что об этом рассказывать. Несмотря на все сложности, Вадиму Дря­мину удалось сохранить по жизни веселый нрав, он всё такой же, как в молодости — неунывающий и общитель­ный.

После армии, в 1963 году, Вадим Васильевич переехал в Качканар, ему дали типуш­ку в 4 микрорайоне. Он на­чал снова работать в ГОКе.

— Пошел я к главбуху, попросил работу, которая мне подходит, раз руки нет. Мне же, говорю, надо как-то жить. Матери нет. Устра­иваться надо в жизни. И направили меня в Нижний Тагил, на улицу Газетную, учиться в школу бухгалте­ров. Прошел там обучение, после чего меня определили в четвертое домоуправле­ние.

Проработал в ЖКО около полугода, а затем руковод­ство снова отправило Вади­ма Васильевича на обучение, теперь уже в Ирбит, в про­фтехучилище-интернат. Там он получил специальность «бухгалтер промышленного учета».

Пока суд да дело, работа, учеба, а проблемы со здо­ровьем из-за травмы на же­лезной дороге давали о себе знать. Рука долго не зажи­вала, беспокоила, мужчине пришлось лечиться в воен­ном госпитале в Свердловске. Его там снова прооперирова­ли. И только после этого рана постепенно зарубцевалась.

— Помню, когда прибыл из армии, больница не ра­ботала, а мне нужны были перевязки. Больница была там, по верхней бетонке, где 4 квартал. На пятом кварта­ле вообще были одни пень­ки, лес рубили, — мысленно переносится во времена своей молодости ветеран.

Закончив профтехучи­лище, Вадим Дрямин четы­ре года работал на КЗРГО в плановом отделе, а оттуда в 1969 году перешел в ре­монтно-строительный цех комбината. Начальник РСУ Баранов Яков Семенович определил его на участок по ремонту жилья и соцкульт­быта.

— На участке тогда ко­мандовал Анатолий Дми­триевич Андрюшенков. Мы занимались ремонтами. За свою долгую трудовую дея­тельность я ведь не только в бухгалтерии работал, — от­мечает Вадим Васильевич. — Был и мастером, и прорабом, вёл строительные работы. По окончании месяца готовил отчеты. Вырубкой леса под шламохранилище мы тоже занимались, по командиров­кам меня часто посылали.

В 70-х годах мы, качка­нарцы, начали строить в Фе­одосии трехэтажный корпус для пионерлагеря. Новый директор ГОКа Михаил То­лочко распорядился, чтобы от комбината был построен корпус в Феодосии для от­дыха детей. Я ездил на стро­ительство туда раз шесть. Материал был весь из Кач­канара. Потом по 250 детей из Качканара за одну смену туда ездили отдыхать, а за лето — две смены. После и в Ейске строили корпуса для детского лагеря.

Звание ветерана труда Качканарского ГОКа Вадим Дрямин получил в 1995 году.

С женой Светланой Най­мушиной Вадим Васильевич познакомился как раз по время работы в РСУ. Они по­женились, когда обоим было уже за 30 лет.

— Мы с ней на разных фамилиях; когда сошлись, у неё ребенок был, она его из Семипалатинска привезла. Я так-то контактный чело­век, общительный, работал в ремонтно-строительном цехе, а Светлана там была заместителем главного ин­женера. В цехе 500 человек, со всеми надо было рабо­тать, находить общий язык. Она отвечала за технику безопасности и охрану тру­да. И еще вела профсоюз­ные дела. Очень её уважали на комбинате, — с теплотой говорит о своей жене перво­строитель.

В прошлом году супруги Вадима Васильевича не ста­ло. Теперь он живет в квар­тире вместе с внуком Серге­ем. Сергей пошел по стопам дедушки и бабушки, он тоже работает в ГОКе.

— Вот я не только перво­строитель и ветеран труда, но и ребенок войны, как сей­час называют наше поколе­ние — «дети войны». Видел недавно, что коммунисты предлагают инициативу —по 500 рублей выплачивать от области каждый месяц детям войны. Вот было бы хорошо, очень поддерживаю это предложение, ведь нас осталось уже не так и много.

Уходя с поста председате­ля первичной профсоюзной организации «Качканар-Ва­надий», я был уверен, что Качканарский ГОК остается в руках крепкого производ­ственника, уроженца Маг­нитки — Алексея Владисла­вовича Кушнарева, и у него хватит и ума, и понимания для того, чтобы выстроить конструктивный диалог с моим многолетним сорат­ником, моей правой рукой Владимиром Михайловичем Помазкиным. Но жизнь по­казала, что я очень жестоко ошибался. После моего ухода Кушнарев оказался не очень то и нужен Евразу, а править балом в Дивизионе «Урал» стала команда украинских менеджеров, которых выс­шее руководство Евраза при­строило на уральских пред­приятиях после того, как бизнес на Украине накрылся медным тазом.

Хочу отметить, что эти ребята и впрямь являются профессионалами своего дела. Главная цель директо­ра по персоналу дивизиона «Урал» — установление пол­ного диктата над трудовым коллективом Качканарского ГОКа. И для этого они гото­вы применять любые ин­струменты, даже если эти инструменты не согласуются ни с нормами морали, ни с нормами права. Хотя, надо признать, юридический отдел у них неплох, и они всегда действуют на грани явного нарушения закона, строго идут по самому кра­ешку, если и переступая за него, то делая это так, чтобы очень сложно было доказать их нарушения Российского законодательства. Во многих вопросах новая команда по управлению персоналом уже достигла своих целей. Зна­чительная часть работников, имевших точку зрения, от­личную от той, что идет со стороны работодателя, уже прошли обработку в адми­нистративных кабинетах и осознали, что от расправы их ничто не убережет, в свя­зи с чем решили просто уйти в тень и не рисковать своим благополучием и своей ра­ботой в неравной схватке с работодателем. Даже часть профсоюзного актива, шед­шего со мной бок о бок с ди­ких 90-х годов, подверглась такому прессингу, которого не получала даже во времена самого жесткого противо­стояния с Евразом.

Конечно, свою лепту во все это внесла и позиция того, на ком лежит основная ответственность за неза­висимость и самостоятель­ность в принятии решений профсоюзной организации, а конкретно председателя. К сожалению, г-н Помазкин оказался недостаточно тверд и крепок в противостоянии с этими «волками в овечьих шкурах». Фразы «Всё в рам­ках действующего законо­дательства» и «Пусть пишут заявления» выдают в нем не лидера боевой обществен­ной организации, а все того же юриста, не осознающего и не желающего принимать во внимание таких простых вещей, что наше законода­тельство очень соответствует русской народной послови­це — «Закон что дышло: куда повернул, туда и вышло». Именно он, как юридически грамотный человек, должен находить прорехи в действу­ющем законодательстве и поворачивать его в пользу работников. Ну, а факт того, что он является освобожден­ным профсоюзным работни­ком, налагает на него прямую ответственность защищать работника от нападок рабо­тодателя, а не требовать с работяги бумагу с подписью, которая с легкостью потом окажется на столе у началь­ника цеха, в котором работа­ет этот возмутитель спокой­ствия. Чтобы люди доверяли тебе подписанные ими бума­ги, надо заслужить доверие трудового коллектива, чего действующему председате­лю недостает. Да и откуда взяться доверию, когда он с коллективом общается из-за спин представителя работо­дателя.

Выводы из сложившейся ситуации грустные и в не­которой степени даже угро­жающие. Желание выходцев из Украины установить на Качканаре свои порядки мо­гут возыметь крайне непри­ятные последствия в нашей Российской действительно­сти, где государство очень не любит, когда народ доводят до кипения. Всё это не нуж­но ни для профсоюза, ни для предприятия, ни для имид­жа компании, ни для муни­ципальной и региональной властей.

Хотелось бы напомнить, что трудовой коллектив Качканарского ГОКа неод­нократно доказывал свою способность отстаивать свои права, ставить в очень неу­добное положение социаль­ных партнеров, и действие суперменеджеров по пер­соналу все ближе и ближе подводят нас к той черте, за которой могут начаться не­управляемые процессы, ко­торые я сам лично наблюдал и в которых принимал непо­средственное участие, когда стачком заставил профсоюз­ную организацию Качканар­ского ГОКа полностью из­мениться. Бурные это были времена! Злые! И я очень не хочу, чтобы они вернулись в Качканар из-за излишней хищности одних и излишней покладистости других.

В заключение хочу ска­зать: прекратите давить на пружину народного терпе­ния! Не испытывайте её на прочность! Давайте вместе искать компромиссные ре­шения, но так, чтобы этот компромисс был выгоден и понятен обоим сторонам со­циального диалога.

Анатолий Пьянков

Размышления пред­седателя первичной профсоюзной органи­зации «Качканар-Вана­дий», кандидата на пост председателя на очеред­ной выборный период, Владимира Помазкина в преддверии отчетов-вы­боров.

Предвыборная пора— время подведения итогов деятельности за отчетный период, время осмысления деятельно­сти профсоюзной ор­ганизации, в том числе критической оценки тех или иных действий и решений для опре­деления дальнейшего курса движения вперед, с учетом меняющихся обстоятельств и вызо­вов времени и с целью наиболее эффектив­ного отстаивания прав и интересов членов профсоюза. Без честной оценки собственной (профсоюзной органи­зации) работы это будет невозможно.

Начать хочу с да­леких теперь 90-х годов прошло­го века, когда я пришел работать в профсоюзную организа­цию комбината в качестве профсоюзного юриста. Про­фсоюзная организация ком­бината в то время представ­ляла собой самостоятельный не входящий ни в какие профсоюзные структуры Профсоюз работников ОАО «Ванадий». Поясню, почему так было. Тогда, в 90-е годы, после развала СССР меня­лось всё – в экономике, на производстве, в обществен­ной жизни. Ельцин тогда объявил: «Свобода, берите её столько, сколько сможе­те проглотить». И глотали, кто что мог. Не обошли эти веяния и профсоюзную ор­ганизацию комбината, ко­торая в середине 90-х годов, волею её тогдашних руково­дителей, преобразовалась в самостоятельный Профсо­юз. Потому что, как считали тогда, старая профсоюзная структура, вышедшая из со­ветского прошлого, сдержи­вает, не даёт возможности эффективно отстаивать ин­тересы работников. Законо­дательство 90-х это позво­ляло. Работодателям тогда было не до профсоюзов, они занимались перестройкой работы предприятий в но­вых рыночных условиях, ну, и делили собственность.

Для тех лет были харак­терны большие потрясе­ния – кризис в экономике: неплатежи в отношениях между предприятиями, за­держки и невыплаты за­работной платы, которые на фоне огромной инфля­ции привели к созданию на предприятии стачкома, к забастовкам. Оценивая за­бастовочное движение 90-х, считаю, что оно было поро­ждением неэффективного взаимодействия работода­теля и профсоюзного коми­тета, которое по сути не ре­шало насущные проблемы трудящихся (как выживать, если не платят зарплату) в условиях кризиса.

Поставлю вопрос: можно ли было избежать создания стачкома и забастовки, и что для этого нужно? Профсо­юз должен был выполнять свои функции: своевремен­но и системно вести работу по защите прав работников, тогда не было бы стачкома. А чтобы не было забастовки работодатель не должен был нарушать права работников и платить зарплату без за­держек и в полном объеме. Другой вопрос: было ли это реально достижимо в усло­виях повальных неплатежей и бартера по всей стране?

Таким образом, констати­рую: когда грубейшим обра­зом нарушаются права работ­ников и это нарушение никак не устраняется длительное время, тогда забастовка — это адекватный ответ на беспре­дел работодателя.

Прошли лихие 90-е. С началом 2000-х, когда был прео­долен кризис не­платежей, а бизнес разобрался, в основном, с собственностью, тогда рабо­тодатели обратили свои взо­ры на профсоюзы: кто это там представляет интересы работников, и не создать ли нам свой корпоративный профсоюз? В начале 2000-х, когда у руля комбината был другой собственник, такие вопросы работодательски­ми структурами реально рассматривались. Знаю это потому, что мне, как про­фсоюзному юристу прихо­дилось давать правовое за­ключение на идею создания корпоративного профсоюза, в котором были приведе­ны доводы, доказывающие ошибочность и неэффектив­ность такого решения. Пола­гаю, что работодатель все­сторонне изучил этот вопрос и прагматично отказался от идеи создания корпоратив­ного профсоюза. Но для на­шей профсоюзной органи­зации это было ещё одним звонком о том, что внешние обстоятельства измени­лись, что требует адекват­ного реагирования – в оди­ночку (одна профсоюзная организация вне системы профсоюзов) более уязвима для агрессивной внешней среды, да и отстаивание ин­тересов работников будет более эффективно, исполь­зуя потенциал профсоюзной структуры в масштабах всей страны. Поэтому в 2002 году мною были разработаны не­обходимые правовые доку­менты по вхождению нашей профсоюзной организации в структуру Горно-метал­лургического профсоюза России, в составе которого первичная профсоюзная ор­ганизация «Качканар-Вана­дий» находится и в настоя­щее время.

Для начала и середины 2000-х годов были характер­ны отношения напряжен­ности во взаимодействии с работодателем. Объяснялось это отчасти тем, что работо­датель пытался, что называ­ется, переиграть профсоюз за счет, как он полагал, более подготовленной команды специалистов. А также не всегда выполнял принятые обязательства, полагая, что профсоюзники не разбе­рутся в каких-то нюансах и хитросплетениях, которые работодатель старался в изобилии протащить в кол­лективный договор, делая его условия максимально неопределенными. На этом-то, собственно говоря, сам и погорел. Невыполнение обязательств по коллектив­ному договору в 2007 году привело, после длительных и неконструктивных пере­говоров, к организации коллективных действий в форме работы по правилам (итальянской забастовке). Завершилось всё подписа­нием соглашения, в котором требования профсоюза были выполнены. Полная и безо­говорочная победа профсо­юза. В последующем были ещё две «итальянки», но уже с другими результатами.

Ставлю тот же вопрос, что и в 90-х: можно ли было избежать забастовки в 2007 году и что для этого было нужно? Считаю, что это было возможно при опре­деленных условиях. В чём были главные ошибки рабо­тодателя — он недооценил возможности профсоюзной организации ни тогда, когда протащил в коллективный договор расплывчатые фор­мулировки, необоснованно рассчитывая уйти от выпол­нения этих обязательств, вследствие их неопределен­ности; ни тогда, когда про­фком выдвинул требования в связи с невыполнением колдоговора. Отсюда вывод: забастовка 2007 года явилась следствием длящегося не­сколько месяцев грубейшего нарушения работодателем прав работников, выразив­шегося в невыполнении коллективного договора, а также нежелания работода­теля вести конструктивный диалог по урегулированию назревающего конфликта.

Надо отметить ещё один важнейший составляю­щий элемент, необходимый для успешного проведения коллективных действий – работники были едины в поддержке решений про­фсоюзной организации и активно принимали в этом участие.

Итальянская заба­стовка 2013 года. Обстоятельства. На переговорах по коллективному договору остались неурегу­лированными разногласия по повышению зарплаты. Профсоюз добивался уве­личения тарифов (окладов), за столом переговоров не договорились — профком выдвинул требования. В ре­зультате проведенной про­тестной акции требования профсоюза о повышении зарплаты были выполнены, но в другой форме: не через повышение тарифов (окла­дов), а через единовремен­ную выплату к отпуску. Это была определенная уступка работодателю: если бы по­вышение прошло через по­вышение тарифов (окладов), то это бы гарантировало в дальнейшем постоянную индексацию этих 33 тысяч, что тоже давало бы плюс к зарплате. А так сумма не менялась 7лет (!!!). Только в 2020 году по моей инициа­тиве удалось включить эту сумму в зарплату, причем увеличив ее на сумму с уче­том индексации за пери­од 2014-2020гг. Теперь эта сумма будет и дальше расти одновременно с ростом зар­платы. И ещё один нюанс, о котором тогда не сообща­лось: для обеспечения вы­полнения требований про­фсоюза, часть средств была взята за счет уменьшения финансирования части со­циальных обязательств по колдоговору.

Ответ на вопрос: можно ли было избежать забастовки и что для этого было нужно? – не будет столь очевидным, как в первых двух случаях, когда объявление забастов­ки явилось следствием гру­бейших нарушений прав работников со стороны ра­ботодателя, не желающего использовать конструктив­ные переговоры для уре­гулирования конфликтной ситуации. В декабре 2013 забастовка стала средством силового давления одной из сторон в ситуации кол­лективных переговоров, в которой каждая сторона добровольно принимает на себя обязательства по кол­лективному договору. Что можно было сделать, что­бы избежать таких крайних мер? Переговоры должны быть конструктивными, это касается обеих сторон. Сто­роны не искали компромис­са до забастовки. А после неё – появилось компромиссное решение, что, по моему мне­нию, свидетельствует о том, что можно было договорить­ся, не доводя до крайностей.

Ну, и ещё одно существен­ное отличие забастовки 2013 года от 2007 года – это по­следствия для работников. По итогам протестной акции 2007 года, после «разбора полетов», в котором прини­мали участие представители профсоюза, не было при­менено ни одного дисци­плинарного взыскания, по­скольку было доказано, что во всех случаях работники действовали строго в рам­ках правил. Не было также применено никакого иного воздействия на работников, принимавших активное уча­стие в событиях, поскольку работодатель признал свои нарушения прав работников.

И совсем иные послед­ствия были после акции 2013 года. Тогда по большинству активных участников акции удалось доказать работода­телю отсутствие виновных действий со стороны работ­ников, за исключением од­ного работника, который был привлечен к ответственности и лишен премии. Его права мы восстановили в полном объеме, в судебном поряд­ке. Но точка в этой истории не была поставлена. Далее начались события, которые, по моему мнению, стали следствием итальянской за­бастовки 2013 года. Это от­странение по медицинским показаниям от работы наи­более активных участников протестной акции, с после­дующим увольнением тех из них, кто добровольно не пе­решел на другую предложен­ную им работу или не вышел на пенсию.

Судебные процессы по защите прав уво­ленных работников и восстановлению их на работе продол­жались с весны 2015 года по январь 2020 года. Нам уда­лось добиться в администра­тивном судопроизводстве, что та норма правового акта, на основании которой была уволена часть работников, была признана Верховным Судом РФ недействующей. После чего мы добились возобновления судебного разбирательства по новым обстоятельствам, но суды исходили из того, что по­скольку люди были уволены раньше, чем была отменена норма Верховным Судом, значит, ничего отменять не будут. Тогда мы обратились в Конституционный Суд РФ с заявлением о признании неконституционной сложив­шейся практики примене­ния нормы закона, как это применяют суды. Конститу­ционный Суд РФ косвенно (по другому аналогичному делу) признал правильность нашей правовой позиции. Мы вновь (уже по третьему кругу) обратились в город­ской суд. Я могу твердо ска­зать: было сделано всё не­обходимое для защиты прав работников, но изменить ничего не удалось.

Анализируя ситуацию в целом: работа по правилам («итальянка») 2013 года; от­странение и увольнение ра­ботников по медицинским противопоказаниям; судеб­ные разбирательства по вос­становлению нарушенных трудовых прав — я прихожу к следующему выводу. Что такое «работа по правилам»? По сути это забастовка, но формально – нет, и поэтому к «работе по правилам» нельзя применить нормы закона о забастовках, с громоздкими и практически невыполни­мыми процедурами. Други­ми словами, это действен­ный аргумент в конфликтах с работодателем, грамотно и профессионально применяя который работники коллек­тивно могут добиваться по­ставленных целей. Вот толь­ко цели могут быть разными. Это может быть защита на­рушенных прав, т.е. защита от произвола работодателя. Но это может быть и ситу­ация, когда нет нарушения прав работников, я имею в виду диктат выгодных для себя условий на переговорах, другими словами – рэкет.

И если в первом случае это можно назвать симметрич­ным ответом на произвол ра­ботодателя, то во втором слу­чае – это шантаж, применяя который нужно понимать, что последует адекватный ответ (действие рождает не меньшее по силе противо­действие). Что и было проде­монстрировано работодате­лем: последовал зеркальный ответ — работодатель в ответ на применение силовых ме­тодов в переговорах отстра­няет и увольняет работников, формально обставляя это на­личием медицинских проти­вопоказаний. Суд подтвердил законность увольнения. Хотя, по моему убеждению, кото­рое подтверждается Верхов­ным Судом РФ, признавшим не действующей норму, на ос­новании которой работников уволили, истинная причина увольнения – это участие в «итальянской забастовке». Но получается, что работодатель всё сделал по правилам. Фак­тически работодатель при­менил тот же прием, что был применен против него – ра­бота по правилам.

Так или иначе, но эффект от такого увольнения по всем правилам имеет место – прежде всего в рядах же­лезнодорожников, тех, кто был на переднем крае этой борьбы – мягко говоря: се­годня там нет единодушной эйфории и иллюзий по по­воду работы по правилам. И это не просто слова. В 2016 году при очередной «ита­льянской забастовке» желез­нодорожники, в массе своей, не поддержали идею работы по правилам. И не только они. В трудовом коллекти­ве комбината в 2016 году не было единства и солидарно­сти – ключевых элементов, необходимых для успешного проведения коллективных действий. Это не было учте­но в 2016 году и в итоге заба­стовки, профсоюз подписал соглашение о снижении за­работной платы! Как можно оценить результат забастов­ки, в ходе которой председа­тель профкома подписыва­ет соглашение о снижении заработной платы? Это что, можно назвать победой? Это – беда, а не победа. Фактиче­ски – это поражение.

Таким образом, надо признать, что профсоюзная ор­ганизация «Качка­нар-Ванадий» име­ет разный опыт работы по правилам: от фееричной по­беды в 2007 году до принци­пиального поражения в 2016 году. Принципиального, по­тому что работодатель про­демонстрировал, что против «лома» профсоюза у него есть не менее эффективный «лом». Какие уроки мы долж­ны извлечь из всего этого? К сожалению, не все еще это сделали: кто-то из-за недо­статка полной информации, а кто-то, возможно, просто не хочет этого делать. А сде­лать это – т.е. признать свои ошибки – необходимо и для того, чтобы не делать их в бу­дущем (т.е. не наступать на те же грабли, демонстрируя свою слабость), и для того, чтобы стать действительно сильнее, внеся корректи­ровки, нужные изменения в средства и методы защиты прав и интересов работни­ков, всесторонне анализиро­вать ситуацию.

Традиционный вопрос: можно ли было избежать за­бастовки 2016 года? Вспоми­ная события 2016 года – ска­жу так: теоретически можно, практически – нет. Можно было избежать забастовки, если, проанализировав име­ющие место обстоятельства – отсутствие единства, в массе своей в коллективе по вопросу участия в работе по правилам (а это было видно и понятно тогда), не идти на заведомый провал, а про­должать искать компромисс­ные варианты. В итоге в ходе забастовки и был подписан вариант, ограничивающий максимально возможную сумму снижения заработ­ной платы. Такие варианты предлагались работодателем и до забастовки. Вполне ре­альный вариант развития ситуации. Но не случилось… Почему? Хотелось проде­монстрировать силу.

После забастовки 2016 года взаимоотношения меж­ду профсоюзом и работода­телем изменились. Можно с этим спорить, не соглашать­ся, но факт, что, с одной сто­роны, работодатель ведет конструктивные перегово­ры, заработная плата работ­ников реально повышается, без забастовок, а в резуль­тате договоренностей. А с другой стороны, надо чест­но признаться самим себе, что работники уже не хотят любой ценой идти на ам­бразуру, они не готовы к кол­лективным забастовочным действиям. И с этим нельзя не считаться. Поэтому сейчас выглядит чистой воды попу­лизмом, когда кто-то вновь заявляет о необходимости применения силовых вари­антов решения вопросов, не считаясь с реальностью.

Сегодня, как никогда рань­ше, востребовано вдумчивое участие профактива в со­вместном с работодателем рассмотрении вопросов в социально-трудовой сфере. Яркими примерами являет­ся участие представителей профсоюзной организации в разработке новой целевой системы оплаты труда, вне­дрения системы амбициоз­ного целеполагания. В чем интерес работников — реа­лизация этих проектов дает реальный рост заработной платы. Задача участия про­фсоюзных представителей в том, чтобы сделать условия этих проектов более спра­ведливыми и отвечающими интересам работников. По моему мнению, необходимо расширять масштабы уча­стия профактивистов в этой и подобной работе. С этой це­лью по моему предложению включено в действующие Положения новой системы оплаты обязательность уча­стия председателей цеховых комитетов в комиссиях на уровнях подразделений, при оценке баллов, которые бу­дут учитываться при повы­шении заплаты с 1 июля, и в дальнейшем – ежегодно, т.е. есть возможность влиять на результаты оценки, в случае выявления их необъектив­ности. Также председатели цеховых комитетов по мое­му предложению включены в составы комиссий при под­ведении итогов выполнения показателей амбициозного целеполагания, что дает воз­можность выявления объек­тивных, т.е. независящих от работников причин их невы­полнения. Считаю, что такое активное участие в работе в интересах работников долж­но повысить значимость, нужность работы председа­телей цеховых комитетов и, следовательно, их авторитет в коллективе.

В завершение хочу сказать следующее. Какой быть профсо­юзной организации на ближайшие пять лет — будут решать члены профсоюза на конферен­ции, отдав свои голоса за того или иного кандидата. Я хочу, чтобы выбор этот не был обусловлен предвыбор­ным популизмом, основан­ном на прошедших когда-то событиях. В защите прав и интересов работников необ­ходимо применять разные, в зависимости от ситуации и поведения работодателя, способы, ставя во главу угла достойные условия труда, безопасность и достойную заработную плату.

Как на ГОКе идёт вакцинация от коронавируса

Мэр пообещал: привьём столько, сколько надо

В середине мая наш город посетил вице-губернатор Павел Креков. На заседании в администрации он наказал Качканару выполнить план по вакцинации к июлю.

— Есть план по вакци­нации от коронавируса по Качканарскому городскому округу, это 17,5 тысячи чело­век. В вакцинации участву­ют два лечебных учрежде­ния: ЦГБ и МСЧ «Ванадий». На 11 мая через ЦГБ при­вито 3 тысячи 800 человек, через МСЧ привито 3 тыся­чи человек. Темп очень хо­роший, медико-санитарная часть до конца недели либо до середины следующей недели всех привьёт, ЦГБ привьёт всех в течение 10 дней, — пообещал на встре­че глава города Андрей Ярославцев.

По данным главврача по­ликлиники ГОКа Алексея Парамонова, на предпри­ятии вакцинировано 48% работников. Часть из непри­витых имеют отсрочку после выздоровления, но есть и такие, кто отказывается по другим причинам. Кто-то желает привиться не самой распространенной вакциной «Спутник V», а, к примеру, «Спутник Лайт».

Думается, что не все идут прививаться от коронави­руса бодрым шагом. Иначе зачем бы Евразу организо­вывать розыгрыши призов среди привившихся или на все свои мероприятия (на­пример, автоквест и т.д.) приглашать желающих с оговоркой «Только для при­витых от коронавируса».

Кто же это такие, «кто от­казывается прививаться по другим причинам»? Как ре­ально обстоят дела на ком­бинате с планом прививок от ковида? В редакцию с рассказом о том, как бесчин­ствует начальство, застав­ляя прививаться, поступало много звонков. Люди, есте­ственно, делятся информа­цией только на условиях анонимности. И не говорят не только свои фамилии, но и в большинстве случаев на­звание цеха, боясь преследо­вания со стороны руковод­ства.

Включу административный ресурс!

Вот пример. Молодой человек, переболевший ко­ронавирусом, имеет про­тивопоказание к прививке — аллергическое заболева­ние. Попросил у начальни­ка день без содержания по семейным обстоятельствам. Начальник отказал, сослав­шись на то, что работник не привит.

Другой работник уже другого цеха попросил пе­ренести отпуск, тоже по се­мейным обстоятельствам. Отказали: потому что «у тебя нет прививки».

Один из работников ком­бината не смог пойти в оче­редной отпуск по заплани­рованному графику, устно ему озвучили причину — не прошел вакцинацию.

Из цеха технологических перевозок нам сообщают, что идет жёсткое давление на непривитых.

— Начальник цеха сказал: «Включу административ­ный ресурс, если не будете ставить», — рассказал нам по телефону работник этого цеха.

А вот ещё рассказ одного из работников цеха техноло­гических перевозок:

— Наш цех ЦТП (УГЖДТ) сталкивается с давлением на счёт прививки от Covid 19 каждую смену! Не дают, например, поменяться от­пусками, сразу говорят: «Поставь прививку — и по­том будет разговор». Наш начальник цеха вообще от­крытым текстом заявляет, что будет наказывать тех, кто не поставил прививку от короны (т.е. вылавливать по видеокамерам или ещё как-то за нарушение охраны труда и т.д.). Он так и гово­рит: «Не обижайтесь потом, я включил административ­ку!» Жаль, у меня нет воз­можности снять это всё на телефон. И коллектива в смене давно нет, поэтому все сидят и помалкивают. А не нарушать у нас на произ­водстве просто невозможно, даже если всё делаешь пра­вильно, начальник найдет, до чего докопаться. И это факт. Сколько уже наказа­ли и уволили неугодных из цеха! А что сделаешь, у на­чальства развязаны руки, каждый из них в цехе царь и бог!

А начальник всего УГЖДТ также давит на работников. Приходим в соцотдел напи­сать заявление на посеще­ние «Зелёного мыса» или на посещения ребёнком лагеря «Чайка» — тебя сразу спра­шивают: «Прививку поста­вили?». Я ответил, что нет. Девушка в отделе сказала, что начальник цеха не бу­дет подписывать путевки не привитым ни в «Зелёный мыс», ни в «Чайку». А разве они имеют такое право?

Полный шантаж

Вот еще один монолог:

— Сегодня разговаривал с парнями с бывшей работы. Полный бардак: кто при­вивку не поставил, тех до работы не допускают. Скоро будут очередные экзамены по ТБ, начальник напрямую говорит: кто хочет сдать — голосуйте за «едро». Вот как- то так.

— Это мое решение ста­вить или нет прививку, — рассуждает другой работник предприятия. — А началь­ство надавит на то, что бу­дете уволены, если не уко­летесь. Хоть президент всем и на весь экран говорит, что вакцинация носит рекомен­дательный характер.

Другой наш читатель не­доумевает:

— Как можно планиро­вать охват прививками, если это дело добровольное? Всё за нас давно решили!

Медотвод не дают

Вот какую (очередную) историю рассказал нам ра­ботник комбината. У него поставлен и в карте зафик­сирован диагноз «Полиноз». Как известно, при аллергии прививка противопоказана. Тем более сейчас у многих обострение этого заболе­вания (слезятся и чешутся глаза, кашель, заложенность носа). Но качканарские вра­чи почему-то не дают медот­вод, отправляют брать его у аллерголога в Екатеринбур­ге. Мужчина должен отпра­виться туда за свой счёт. Ин­тересно, на каком основании работник должен за свой счёт доказывать, что дважды два четыре?

Мнения врачей разделились

Если не брать мнения врачей медсанчасти (это солдаты Евраза, и политика в их работе играет немало­важную роль), то возникает вопрос: почему одни врачи утверждают, что прививать­ся необходимо, другие пре­достерегают, что у вакцины есть и противопоказания, и побочные эффекты (напри­мер, что нельзя прививать­ся людям, планирующим рождение детей).

Много приходится чи­тать мнений ученых, инфек­ционистов, иммунологов о прививках от коронавиру­са. Интересно именно мне­ние врачей, а не артистов и певцов, которые уверенным тоном призывают нас не бояться прививок, потому что они уверены в их безо­пасности! Смешно! Ученые еще не уверены, а люди из шоу-бизнеса уверены! Как уверены в безопасности при­вивок и в администрации, и в руководстве комбината. А что будет потом с людьми, с их семьями – это никого не интересует. Главное – вы­полнить план и отчитаться перед руководством области и предприятия.

Принуждение недопустимо, считает профсоюз

Прокомментировать ситуацию мы попросили председателя профсоюз­ной организации «Ванадий» Владимира Помазкина и поинтересовались, обращал­ся ли кто-либо из работни­ков с этим в профсоюзную организацию.

— Позиция профсоюзно­го комитета о вакцинации — каждый ставит или не ста­вит прививку по своему соб­ственному волеизъявлению, — сказал Владимир Михай­лович. — Принуждение не­допустимо. Такое письмен­ное обращение я направлял в адрес исполнительного директора АО «ЕВРАЗ КГОК» и предложил по каждому случаю принуждения про­водить совместное разби­рательство. В своем ответе исполнительный директор согласился с недопустимо­стью принуждения к прохо­ждению вакцинации и под­держал идею о совместном разборе случаев принужде­ния. До настоящего времени не было ни одного конкрет­ного заявления в профсоюз­ный комитет от работников о случаях принуждения. Во­преки слухам, заявления на санаторно-курортное лече­ние принимаются от работ­ников вне зависимости от того, вакцинировался работ­ник или нет.

Вседозволенность от безнаказанности

Та ситуация, которая сей­час складывается с привив­ками от коронавируса на комбинате, недопустима. И происходит она от безна­казанности тех, кто давит, жмёт, принуждает, заставля­ет: можно, ведь добро дано! Убеждайте, доказывайте, разъясняйте — но не застав­ляйте, включая весь адми­нистративный и прочие ре­сурсы. Ведь люди не рабы, и их не надо загонять всеми правдами и неправдами на прививку. Есть ведь те, кто прививается сознательно и добровольно и отвечать за своё здоровье потом будет сам.

Жизнь в городе выстроена так, что, кроме ГОКа, практи­чески больше негде работать. Этим и пользуется руковод­ство комбината, заставляя выполнять любые требова­ния, включая и вакцинацию. Поэтому работников ком­бината можно понять: боясь потерять работу, они не идут в профком, в прокуратуру, к уполномоченному по пра­вам человека Свердловской области и так далее. У них остается три варианта: либо махнуть на всё рукой и при­виться, либо оформлять ме­дотводы, либо настойчиво отказываться от вакцинации, рискуя нарваться на гнев на­чальства и санкции.

Оксана Фёдорова