Сотрудники качканарской полиции, в лице уголовного розыска, в очередной раз ударили по местным «спайсокурам». Всё прошло по отработанной схеме: задержали наркомана – вышли на сбытчика.

Предложил операм накуриться

15 июня 24-летний Игорь (имя изменено – прим. ред.) в, мягко говоря, «упоротом» состоянии вышел во двор, чтобы на лавочке посидеть да сигаретку покурить. Спу­стя буквально пару минут поверженный злым «прихо­дом», мужчина шмякнулся на лавку. И вдруг откуда ни возьмись появились сотруд­ники уголовного розыска.

По словам оперов, моло­дой человек имел бледный вид и плохо соображал, что вокруг него происходит. По внешним признакам стало понятно, что любитель экс­тремального отдыха нахо­дится под кайфом.

Когда сотрудники приве­ли наркомана в чувство, тот не нашёл ничего лучшего, как предложить им вместе с ним накуриться. От «заман­чивого» предложения опе­ра отказались. Вместо этого они обыскали и квартиру, в которой Игорь проживает. В ходе обыска у мужчины было изъято три пакетика с веще­ством растительного про­исхождения общим весом 2.18 грамма. Впоследствии экспертиза установила, что изъятое есть не что иное, как «Spice» – курительная смесь, изготовленная на основе анальгетика JWH.

Этим же вечером Игоря доставили в отдел для дачи показаний. Сперва задер­жанный пояснял, что нашёл наркотики под берёзой, од­нако после беседы с операми к Игорю внезапна (!) пришла память. Молодой человек вспомнил, что приобрести наркоту ему помог его кол­лега по работе – 36-летний Роман.

«Проверочная закупка» провалилась

Уже на следующий день сотрудники уголовного ро­зыска инициировали опе­ративно-розыскное ме­роприятие «Проверочная закупка». Цель – поймать сбытчика с поличным и привлечь его к уголовной ответственности. Ранее за­держанный Игорь пошёл на сотрудничество и до­бровольно вызвался осуще­ствить закупку наркотиков у своего знакомого.

Под пристальным кон­тролем служителей закона Игорь перевёл на карту Ро­мана одну тысячу рублей, после чего связался с ним по телефону. Молодые люди договорились встретить­ся на площади у магазина «Кировский». Именно там Игорь должен был полу­чить из рук своего знако­мого пакетик с курительной смесью. Но всё пошло не по плану.

Игорь не дошёл до места, назначенного для встречи, а сел в машину Романа на пе­шеходном переходе вблизи администрации города. В машине закупщик сообщил главному подозреваемому, что на него охотятся по­лицейские. На некоторое время машина сбытчика пропала из поля зрения сотрудников полиции, од­нако в течение пяти минут маршрут её следования был установлен.

Пяти минут хватило Ро­ману для того, чтобы уда­лить с телефона приложе­ние, с помощью которого он помогал Игорю приобре­тать наркотики, а также всю компрометирующую пере­писку.

Задержание Романа

Далеко уехать Роману не удалось. Сотрудники ГИБДД остановили его автомобиль на выезде из города, вблизи цеха хвостового хозяйства, после чего за дело взялись качканарские сыщики.

Романа и его пассажира силой достали из автомоби­ля, перевели в горизонталь­ное положение и защёлкну­ли за спиной наручники. Ни в одежде, ни в салоне авто­мобиля запрещённых ве­ществ обнаружено не было.

Сам же Роман очень убе­дительно изображал полное недоумение от всего проис­ходящего. Но это продли­лось недолго. Позже в отделе полиции, мужчина признал­ся, что действительно помо­гал Игорю приобретать нар­котические вещества.

По словам задержанного, сам он наркотики не употре­бляет. С помощью извест­ного мессенджера мужчина осуществлял покупку нар­котических средства в не­легальных интернет-мага­зинах. В показаниях Роман отметил, что через прило­жение получал только адре­са «закладок» с наркотика­ми, которые перепродавал Игорю. Сами же наркотики Роман не хранил и даже в руках их не держал, а просто выполнял роль посредника между наркоманом и интер­нет-магазином.

В настоящее время по данным фактам возбуж­дены два уголовных дела: одно в отношении Игоря за хранение наркотических средств, второе в отноше­нии Романа за пособниче­ство в приобретении нарко­тиков. Оба подозреваемых находятся под подпиской о невыезде.

P.S. JWH (в простонародье – «Джигурда») – это злой химический аналог марихуаны. Вошёл в рацион качканарских наркоманов сравнительно недавно – менее 10 лет назад. В кон­це «нулевых» хранение, употребление и даже сбыт курительных смесей, изготовленных на основе JWH, были законными, отчего к ним и прилипло неформальное название – «легалка». Потес­нив с теневого рынка анашу и гашиш, синтетическая наркота плотно заняла нишу самого ходового наркотика.

Тогда потребители курительных смесей не отдавали себе от­чёт в том, что так называемые «спайсы» наносят колоссальный вред здоровью, в первую очередь психический. Многие, у кого не хватило силы воли вовремя распрощаться с дурной привычкой, начали по-тихому сходить с ума. Есть и ряд случаев со смертель­ным исходом от передозировки.

Отрадно, что борьба с наркоманией в Качканаре ведётся. Практически каждую неделю возбуждаются всё новые и новые уголовные дела в отно­шении барыг и наркоманов. Однако скорее это борьба со следствием, а не с причинами наркомании. Пожалуй, что для полного разгрома к этой борьбе должна подключиться вся неравнодушная общественность.

Владимир Шохов

На прошедшем 21 июня очередном заседании думы депутаты вновь не смогли оценить работу главы.

Предыстория такова. Глава города Сергей Набо­ких должен был отчитаться перед депутатами и полу­чить их оценку. На одном из прошедших заседаний глава выступил с отчетом, но депутаты потребовали от Набоких ответить на ряд вопросов. И вот 21 июня больше часа глава снова от­вечал на вопросы депута­тов.

Вопросы к главе были разные: по ремонту дорог, благоустройству города, ремонту коммунальных се­тей, поселку «Форманта», по шламам, которые на­ступают на Валериановск, здравоохранению и многие другие.

Один из депутатов спро­сил, как сам Сергей Михай­лович оценивает работу своей администрации и на каком месте в рейтинге го­родов Свердловской обла­сти находится Качканар.

— В целом я оцениваю работу администрации «удовлетворительно». Все значимые социальные про­екты были решены, — от­ветил глава. — Да, такой рейтинг существует. В 2015 году из восьмидесяти муни­ципальных образований мы были восьмыми. То есть мы входим в десятку лучших муниципалитетов области.

Депутат Владимир По­мазкин предложил: учи­тывая, что высшим долж­ностным лицом государства утвержден перечень пока­зателей, по которым осу­ществляется оценка эф­фективности деятельности органов местного самоу­правления (по этим показа­телям мы стали в 2015 году восьмыми), оценить работу главы «удовлетворитель­но», а отчет принять к све­дению. — Всё? — спросил предсе­датель думы Геннадий Рус­ских. — Коллеги, позвольте. Я молчал всё, но у меня тут куча замечаний. Я молчать не буду. Я далек от поддер­жания предложения оце­нить работу главы «удов­летворительно», поэтому давайте будем голосовать.

В результате за «уд» главе проголосовали восемь де­путатов, против – ни одно­го, воздержались шестеро.

— Результат все виде­ли? – подытожил Геннадий Владимирович. — Принять к сведению. Давайте при­мем к сведению. Как всегда, мнения у нас разделились. И оценку не дадим главе, и к сведению отчет не примем. Как работали, так и будем работать продолжать.

— Хотел бы поблагода­рить депутатов, которые имеют своё взвешенное мнение и не стесняются его выражать, — сказал Сергей Набоких. — Спасибо вам за вашу оценку. Мы её уви­дели, услышали. Мы будем и впредь работать так же эффективно, как все эти годы. К сожалению, дума не смогла выставить оценку, но сбавлять обороты мы не будем.

Второй год наш мэр оста­ется неоцененный думой. То есть мы и «неуд» не ста­вим», и «уд» не дадим. Как сказал в частной беседе с корреспондентом один из депутатов: «Значит, коман­ды «убивать» не было, была команда гадить по мело­чам».

В минувшие выходные сотрудники ГИБДД про­вели рейды «Бахус», на­правленные на выявление водителей, управляющих транспортным средством в состоянии опьянения и лишенных права на управ­ление транспортным сред­ством.

В ходе мероприятия на двух водителей, находящих­ся в алкогольном опьяне­нии, были составлены адми­нистративные материалы. При прохождении медицин­ского освидетельствования у одного автолюбителя при­бор «Алкотектор» выявил 0,223мг/л алкоголя в выды­хаемом воздухе, у другого — 0,995 мг/л.

Также были привлечены к ответственности водитель, который управлял транс­портным средством, не имея водительского удостовере­ния, и еще один водитель, управлявший автомобилем, будучи лишенным такого права.

В середине мая в городе отключили отопление. Вме­сте с теплом в стационаре Качканарской ЦГБ исчезла горячая вода. Как рассказа­ли редакции газеты жители, ставшие пациентами боль­ницы в мае-июне, неудоб­ства испытывали не только они, но и сотрудники ЦГБ. По словам качканарцев, эта мера была вынужденная — ради экономии.

Мы обратились за ком­ментарием в ЦГБ. — Воз­можно ли по санитарным нормам отключение горя­чей воды на таком важном объекте, как городская боль­ница? Не отразится ли это на гигиене стационарных больных и как обслуживаю­щему персоналу выполнять холодной водой мытье по­лов? — поинтересовались мы у главного врача.

Пресс-секретарь ЦГБ Ирина Рябинина пояснила, что сегодня согласно СанПин в помещениях с особым ре­жимом работы подключены резервные источники горя­чего водоснабжения.

— Водонагреватели есть в каждом отделении, насколь­ко мне известно, все объек­ты обеспечены горячим во­доснабжением, — ответили в ЦГБ.

Однако больных по-прежнему отправляют домой , чтобы они могли нормально помыться.

ДТП произошло 25 июня, около 7 часов утра. Как пояс­нили в ГИБДД, водитель авто­мобиля «Хендай» возвращал­ся с работы, был в утомленном состоянии и в какой-то мо­мент просто уснул за рулем. Мужчина потерял контроль и въехал в ограждение, что при­вело к последующему опро­кидыванию транспортного средства. Уточняется, что, к счастью, водитель в аварии не пострадал, он был трезв.

ГИБДД напоминает: в случае обнаружении первых признаков усталости будет лучше остановить автомо­биль и непродолжительно отдохнуть или поспать. Сон можно заменить просты­ми физическими упражне­ниями, которые помогут в борьбе с усталостью и сон­ливостью. Если есть воз­можность, стоит умыться прохладной водой и выпить чашку крепкого черного чая или же кофе.

Днем 24 июня, в районе 16.00,качканарцы наблюдали кружение медицинского вертолета над городом. Его полет вызывал непонимание: вот он полетел в сторону ЦГБ, а затем резко развернулся и направился в сторону вертолетной площадки у пруда. Казалось, он сейчас приземлится, но нет, вертолет снижался постепенно, в три захода, а после прибыл на место назначения.

Ясно было одно: в городе произошло что-то серьезное, кому-то нужна была срочная высококвалифицированная помощь. В районе вертолетной площадки в то время на пикниках находились два десятка жителей, которые наблюдали за развитием событий.

Как только вертолет приземлился, к нему рванули «скорая помощь» и полицейский уазик. По словам очевидцев, медицинская карета забрала прибывшего врача и уехала вместе с ним. Пилот оставался здесь же, на площадке,в ожидании. В начале пятого часа на площадку прибыли еще две машины ГИБДД. По громкой связи полицейские попросили автовладельцев не загромождать проезд, а затем перекрыли дорогу к вертолету для вновь прибывающих машин. Наконец, в 17.30 «скорая помощь» доставила пациента на борт вертолета, который вскоре ринул в небеса.

 Как оказалось, в тот день в Екатеринбург доставили двухлетнего качканарского мальчика с серьезной черепно-мозговой травмой. Ребенок выпал из окна второго этажа. Несчастный случай произошел в районе 13-14 часов 24 июня.

Мальчик проживал вместе с мамой и бабушкой в деревяшке №103 4а микрорайона. В момент его падения из окна мама находилась на кухне, в доме был еще один, годовалый ребенок. Как пояснили в комиссии по делам несовершеннолетних, возраст пострадавшего малыша — два года и восемь месяцев. В Качканарской ЦГБ его экстренно прооперировали, а после в коме, а значит, без сознания, на искусственной вентиляции легких, малыша доставили на борт вертолета.

По словам председателя комиссии Татьяны Хайс, семья на учете не состояла. За некоторое время до этого в комиссию поступила информация от медиков о том, что мама пропустила периодический медицинский осмотр со вторым ребенком, супруги находились в разводе. Комиссия по делам несовершеннолетних обращается к родителям с просьбой не оставлять детей без присмотра при открытых окнах.

Наталья Меньшенина, заместитель главного врача по медицинской части Качканарской ЦГБ: — В тяжелом состоянии ребенок бригадой скорой медицинской помощи был доставлен в приемный покой ЦГБ. Ребенку оказали всю необходимую помощь на уровне реанимационного отделения: проведены необходимые обследования и осмотры узкими специалистами. Ребенок был поставлен на мониторинг в Территориальном центре медицины катастроф. С учетом общего состояния и характера полученных травм, в соответствие с приказом по маршрутизации, мальчик был перегоспитализирован санавиацией в Детскую городскую клиническую больницу № 9 (г. Екатеринбург). На 26 июня состояние тяжелое, ребенок подключен к аппарату искусственной вентиляции легких.

Накануне юбилея города журналистская судьба све­ла меня с Ниной Фёдоров­ной Литвиненко, первым комендантом палаточного города. Мы беседовали с Ниной Фёдоровной очень долго. Ей 93 года, но собы­тия прошедших лет четко отпечатались в её памяти: она помнит имена, фами­лии, даты. И рассказывает так, как будто это было только вчера.

«Вашу Нину в армию забирают»

До армии я работала на Ису, в горисполкоме. 10 мар­та 1943 года, утром, я пришла на работу. Накануне вижу во сне, что набрала большое ве­дро черной смородины. Ду­маю, что-то не к добру чер­ные ягоды снятся. И говорю Варваре Яковлевне, нашему бухгалтеру:

— Наверно, что-то с отче­том не так, я видела сон не­хороший.

Она говорит: нет, с отче­том все нормально. Утром же мне позвонили и сказали, чтобы я пришла за повест­кой в военкомат.

В 10 утра повестку мне вручили, а в 9 вечера уже «кукушка» повезла нас в Свердловск: нас шесть де­вушек сразу с Иса уходило. Хотя бы одну ночь дали, чтобы нам, девушкам, со­браться.

Батя мой в этот день хо­дил по магазину, женщина одна увидела его и говорит:

— Ты что, Фёдор Сергее­вич, ходишь? Вашу Нину в армию забирают.

Я пришла домой и нача­ла собираться. А мама мыла бутылки и на баню бросала, чтобы они не мешали: за бу­тылки стеклянные тогда да­вали мыло.

— Мама, дай мне новое белье, чулки и белые вале­ночки.

— Так это ведь только по праздникам надо носить.

— Мама, я ведь в армию иду.

Мы с братом были погодки, он с 25-го года, я – с 24-го. Ро­дители ему готовили мешок с сухарями, а пришлось заби­рать мне. Папка учил меня, как завязывать этот мешок. А я так плакала, так плакала!

И вечером увезла меня «кукушка».

Приехали мы в Сверд­ловск, на улицу Вайнера, в школу имени Пушкина. А 27 марта нас уже отправили на фронт.

О медсестрах никто не думал

Приехали мы в село Мана­енки Тульской области. Дали нам свинарник, мы должны были вымыть его под госпи­таль. Как угодно, так и де­лайте. Хорошо, что недалеко было небольшое озерцо. А мы приехали практически без всего, только одна юбка и гимнастерка – смены не было. Потом дали нам серые халаты. Так мы гимнастерки выстираем и в этих халатах ждём, пока они высохнут. Вот такая была смена белья. Мы отощали там все. Никто о нас, медсестрах, не думал тогда.

А потом на нас вошь напа­ла. Мы в баню сходим, утюг с углями с кухни принесём, прогладим. Вроде ничего. А на утро опять чесаться начи­наем.

5 июня уже наступление. И вот этот вымытый нами под госпиталь свинарник начал принимать первых раненых. Мы сшили 70 про­стыней и отделили ими опе­рационную и перевязочную.

Так вот начала я войну на 1-ом Белорусском фрон­те, 61-ая армия, полевой го­спиталь 5141, полевая почта 03091. Так и закончила вой­ну в этом госпитале.

На фронт везут снаряды, с фронта раненых. Наш го­спиталь принимал только тех, кто был ранен в грудь, живот, руки и ноги. А тут привезли тех, кто был ранен в челюсть. Отправили меня с этими ранеными в другой госпиталь. Им уже выдали зимнее обмундирование. А у нас рубаха простая, гим­настерка и юбочка. Но меня спасали теплые штаны. На Ису жили эвакуированные из Ленинграда. И мама у них на молоко выменяла зеле­ные теплые гетры. Девчата все мне завидовали.

У меня до сих пор хра­нится солдатская книжка. Так вот в ней записано, что за три года войны я получи­ла только две пары чулок и штаны белого цвета до ко­лена. Никакой заботы о нас не было, никакой! Когда Белоруссию освобождали, так мы вообще босиком хо­дили, потому что в сапогах жарко, а другой обуви не было. Ну хоть какие-нибудь тапочки нам выдали бы.

Зимой, когда я опять от­возила раненых, я очень простыла, у меня во рту об­разовался большущий на­рыв. Думали даже, что не выживу. И вот я привезла ра­неных, сползла с машины и стоять не могу. Идёт украин­ка с ведрами, увидела меня, поставила ведра:

— Ой, доню, доню! Пой­дем в мою хату, я тебя ото­грею!

И она меня выходила.

Открытку храню всю жизнь

Привезли к нам ране­ных, триста с лишним че­ловек. У одного ранение ступни. Я хотела помочь ему, а он говорит:

— Не прикасайся ко мне своими руками!

И вот я день с ними де­журю, второй, третий. На четвертый день приходит санитар и говорит, что тот, с перебитыми ступнями, про­сит меня подойти.

Я пошла. Он говорит:

— Сестра, прости меня, пожалуйста, за то, что я так сказал.

И вот написали мне с дру­гом такую открытку и проси­ли хранить. И я храню. Май­стренко звали его.

Когда папа в армию меня отправлял, март был, снежок шел. Мы стояли напротив ресторана. Папка мой гово­рит:

— Дочь, я тебя одно толь­ко прошу: не кури, я очень этого не люблю.

И вот когда я приехала из армии и первую ночь ноче­вала дома, он говорит:

— Ну, солдат, если курить хочешь, так вставай, а нет, так лежи.

Тогда были муфты мод­ные. Теперь нет таких. Папка звал их баяном. Он и говорит маме: «Ты баян-то проверь у нее». Она ему: «Тебе надо, ты и проверяй. А я знаю, что она не курит».

У нас никто не закурил из девчонок, только Наташа Кузнецова во втором отделе­нии. Но ей уже было 27 лет, видимо, она многое пережи­ла.

«Эти б… наших мужиков отбивали»

Из качканарских ветера­нов до Берлина только я до­шла. Медаль у меня за взятие Берлина. Первые девчата уехали из Берлина в июне. Я осталась долечивать наших раненых. Было во мне тогда 42 кило веса. Всё это пере­жить надо было!

Нас отправили из Берли­на в вагоне вместе с нашими госпитальными шоферами, половина вагона – демоби­лизованные солдаты.

По дороге солдаты на­пьются, матерятся, кричат, что мы б…, всё самое плохое на нас навесят. Вот так нас отправили с армии. Особен­но один нас обзывал, ругал­ся. Нас спасли наши шофера, охраняли.

Один из Свердловска нас особенно материл. Приехал домой, а там жена с другим уже живет. Он вернулся к нам и говорит:

— Девчата, простите меня. Давайте я любую из вас замуж возьму. Я ж приехал, а она с другим. Не оставляйте меня.

— Нет, дорогой, мы от тебя в дороге всего понаслы­шались. Нет, родненький, мы сыты тобой.

На одной станции мы вышли купить картошки и слышим:

— Вот ведь б…-то, на­ших-то мужиков отбивали.

Один железнодорожник подошёл и говорит:

— Что вы болтаете! Не ви­дите, они тоже чьи-то доче­ри, сестры, матери их ждут. Они же не виноваты, что во­йна. Что вы болтаете! Девча­та, не берите у них картошку. Через полтора километра бу­дет станция, там и купите.

Вот так было. А было и та­кое. Приходит дочь с армии, а в семье еще младшая дочь есть. И мать чемоданчик го­товит и говорит:

— Вот тебе чемоданчик и поезжай куда хочешь. Ведь ты четыре года была с му­жиками. И из-за тебя вторую сестру никто замуж не возь­мет.

А разве мы виноваты, что война!

Даже на Ису у нас такое было. Приехал в отпуск Вася Лодыгин, морской офицер. Мы с ним в школе вместе учились. Ну форма, знаете, всё такое красивое, и сам красавец. Увидел меня:

— Нин, это ты такая стала? Пошли танцевать.

И говорит мне:

— У меня ведь есть доку­мент, что я могу привезти жену с собой.

— Ну так, — говорю, — на Ису полно девчонок, выбирай.

Там уже матери кто-то сказал, что он танцевал с военной. Смотрю, на другой день мама пришла в клуб, сидит, смотрит. Подозвала его и говорит: «Ты уже не берися с нею танцевать, она военная. Нашто она тебе та­кая?»

Он подходит ко мне, опять на танец приглашает, я говорю:

— Иди, спроси у сво­ей мамы, можно ли тебе со мной танцевать.

И отказалась. Да он и не нравился мне.

Брат на фронте не был, но всегда говорил: «Если кто-нибудь назовет мою се­стру фронтовой б…, я в раз­резе утоплю».

Наши офицеры тоже были не правы, когда вели себя так с девушками, особенно с теми, кто из деревни.

Нас с одной улицы трое ушло. И двое приехали с детьми. Одна воевала в ле­нинградских болотах, по пояс в воде. Родила дома мальчика. Говорит, что со­грешила с молодым парнем. И в 21 год родила. Там мать известью ребенка опоила. Так стыдно было матери! Потом она вышла замуж, де­тей не было. Потому что она вся простывшая была в этих болотах. И умерла она рано. Это всё надо было пережить.

До сих пор называю их родненькими

Многих солдатиков ране­ных помню. Один зовёт меня:

— Сестра, я умираю, а меня девушка ни разу не целовала, поцелуй ты меня. Возьмешь и поцелуешь его в щеку. Думаешь: ведь чело­век умирает, а его девушка не целовала, ну и поцелуешь. Это так трудно!

Или вот такой был случай. Коля-раненый был. Повязку снимешь, и видно, как лег­кие у него работают. Четы­ре сестры у него, он вырос с девчатами. Я его начну кор­мить, он говорит:

— Нина, я тебе из крепде­шина платье сошью. Вот по­правлюсь только.

— Ну, конечно, Коля.

— Ты какой любишь цвет? — спрашивает.

— Я, — говорю, — люблю голубой.

Раненые смеются: опять Коля сестре платье шьет. А он мне:

— Они ведь ничего не по­нимают в материалах, а я всё знаю. Если лифчик скроить надо, я скрою. Я все матери­алы знаю.

Умер он. Платье так и не сшил.

Другой просит:

— Сестра, а может, у тебя где-нибудь есть маленький окурочек. Мне бы только ма­ленький.

— Да, родненький, не курю. Понимаешь, не курю.

— Да как так: сестра не ку­рит на фронте?

— Да так, родненький.

Дадут табачные листья и книжечки из курительной бумаги. Вот и растираешь листья каждому и делаешь сигаретки.

Вот уж сколько лет назад война закончилась, а я их до сих пор только родненькими их называю.

Девчата-медсестры были хорошие. Не было криков, тем более драк. Дружные были, одинаково одеты, одинаково едим. Так что де­лить-то нам?

У нас хороший поляк был, хирург, делал операции чи­сто. Ещё один хирург был Сундуковский, невысокого роста. Когда операции делал, вставал на небольшую ска­меечку, специально с собой её возил.

Он мне говорит:

— Голос есть, поешь? Мне вот надо, чтобы ты такую песню пела. Выучи, чтобы я слушал, когда операции буду делать.

Я куплю тебе фунтик мыла,

Хочешь — мойся, а хочешь –

торгуй.

Для того, чтобы крепче

любила,

Поцелуй, поцелуй, поцелуй!

Так поцелуй же меня,

Перепетуя,

Я тебя так безумно люблю,

Для тебя, чем угодно рискуя,

Спекульну, спекульну,

спекульну!

У каждого хирурга были свои прихоти. Другие проси­ли, чтобы свистели. А Сигиз­мунд Иванович любил, чтобы во время операции ничего не стукнуло, не брякнуло. Ох, он хороший хирург был!

Когда пришли в Герма­нию, столько мяса увидели, свинины! У нас повар был дядя Федя.

— Дядя Федя, — говорю, — давай мяса накрутим. Я хоть пельмешек сделаю немного.

Сделали 80 штук. Пришли офицеры на обед.

— Откуда это? — спраши­вает полковник.

— Вот, Нина сделала.

— Плашкина, спасибо тебе, я так давно ничего та­кого домашнего не ел.

Нам есть чему поучиться у немцев

Запомнились мне немки. Такие чистоплотные, акку­ратные. Придет в театр, в антракте достает из сумоч­ки вязание. И вяжут, вяжут. В огороде деревянные ко­лодочки надевает, которые у дверей стоят, и пошла по меже. Бельё всё у них стопоч­ками лежит. А заштопано всё так аккуратно-аккуратно.

Рядом с госпиталем было домашнее кафе. Мужчины пьют пиво на белых ска­тертях, нигде ни мусоринки, ни пятнышка. Под стаканы ставят кружочки.

Дети из школы идут ти­хонько по тротуару, все за ручки держатся.

В некоторых кухнях по 12 полотенец висит. Немцы за­ключали с нами договоры на стирку, ремонт белья. Обе­дали с нами. Хлеб дадут, они его домой отнесут, подсушат и приносят на следующий день. Хлеб ели только подсу­шенный.

До обеда женщины на каблучках не ходят, только брюках. Во второй полови­не дня надевают платья, ту­фельки.

В Германии я делала хи­мическую завивку, так эта завивка держалась у меня два года. Немки перед за­вивкой неделю ходили к па­рикмахеру, он им волосы го­товил, мазал чем-то, чтобы волос сохранить.

Многому можно у этих людей поучиться, например, аккуратности, экономности.

***

У меня в Серове 11 июня год назад подружка умерла фронтовая. 73 года мы дру­жили.

Тяжелое это время было, трудное. И не дай бог пере­жить его кому-нибудь снова!

Даже в Качканаре берешь в поликлинике талон без очереди и слышишь, женщи­ны говорят: «Когда это уже кончится!». А мы виноваты, что ли, что утром пришли на работу, а вечером нас увезли на фронт?

 Как-то недавно передача «Пусть говорят» искала про­павшую из закрытого города девочку. Искали ее родители в Москве, на вокзалах среди бомжей. Показали людей, стоящих на паперти с миска­ми за едой. И это под носом у нашего правительства. Неу­жели не видят такого позора наши народные избранники и Дмитрий Медведев? После войны при коммунистах та­кого безобразия, унижения людей не было.

Сколько еще голодных по стране? Я думаю, что и в нашем маленьком горо­де никто не знает, сколько таких выброшенных жиз­нью за борт людей. В России все больше растет пропасть между богатыми и бедными. По данным Росстата, РАНХ и ГС, граждан со средним доходом до 7.000 рублей – 6,1%, свыше 70 000 рублей – 7,3%. Правительство заяв­ляет, что успешно борется с бедностью, а социальное неравенство тем временем продолжает расти. Научный руководитель Всероссий­ского центра уровня жизни Вячеслав Бобков сообщает, что уровень социального неравенства выше озвучен­ного Росстатом, и в итоге получился разрыв в 21 раз! Пенсии, социальные выпла­ты, зарплаты бюджетников и других россиян остаются маленькими, а богатые про­должают богатеть.

Прочитала в СМИ, что одна из известных компа­ний выплатила премию чле­нам правления в 1,5 млрд. рублей, то есть каждый из 10 топ-менеджеров получил по 150 млн. рублей. Где спра­ведливость по отношению к бедноте? Сегодня с доходов олигархов взимается такой же подоходный налог, как и с бедных. Неужели нельзя освободить от налогов лю­дей с маленькими дохода­ми? Почему наши депутаты ГД не вводят прогрессивную шкалу налогообложения? Светские львицы, золотая молодежь раскатываются на папашиных дорогих ли­музинах. Попытки ввести в России прогрессивный на­лог, как это делается в дру­гих странах, встречают рез­кое сопротивление. Нашей власти необходимо срочно подумать, что взимать оди­наковый подоходный налог с технички, медсестры, врача, учителя и министров – это как-то не по-человечески.

Подоходный налог платят также родители опекаемых детей: 22% в пенсионный фонд РФ, 5,1% в ОМС. Раз­ве справедливо отнести эту категорию к работающим пенсионерам и не повышать индексацию страховой пен­сии? А ведь люди заработали честным трудом свою пен­сию. А какие льготы у опе­кунов? Никаких. Зато льго­ты у депутатов ГД! Думцам вернули право пользоваться за счет бюджета vip-залами аэропортов, зарплата у них – 383,9 тысяч рублей, полно­стью оборудована служебная квартира в Москве, бесплат­ное лечение их и их семей, льготное санаторно-курорт­ное лечение, бесплатный проезд в общественном транспорте, перелеты по России и за границу. Даже мобильная связь народных избранников оплачивается из бюджета государства.

А какие льготы у ребен­ка-сироты? Проезд по го­роду и области – платный, дополнительное образо­вание, курсы при школе – платные. Раньше учитель с отстающими в учебе детьми занимался бесплатно после уроков, сейчас надо платить. Нынешние пенсионеры по­лучают копейки, зато слуги народа позаботились о себе, любимых. Пенсия при ста­же работы в ГД до трех лет составляет 55% от зарплаты министра, при стаже свыше трех лет работы — 75%. До­рого обходятся народу дум­цы.

На днях Дмитрий Медве­дев подписал распоряжение о списании долга Киргизии на 240 млн долларов. Спи­сывали мы госдолги Кубе, Монголии, Сирии, Ираку, Афганистану, Узбекистану… Как понять Медведева? Кто в нашей стране позаботится о бедном сословии, о мате­рях-одиночках, пенсионерах, о будущем нации? На такой разрыв между бедными и бо­гатыми созерцает молодежь. Где-то должен быть выход из этой тупиковой ситуации, иначе взрыва не миновать: терпение у народа лопнет, и тогда молодежь не оста­новить. Защищать рубежи нашей Родины отправляют бедных, а богатенькие оста­ются служить при штабах. Власть, подумай о народе.

Александра Гаврилова