Кампания по выборам в Госдуму на­бирает обороты. Кандидаты заёрза­ли на стульях, но пока накала стра­стей нет. Пресса подкидывает новые фамилии кандидатов. Это актеры, тренеры, режиссеры, политики. Пробует получить мандат депутат-миллиардер Михаил Сле­пенчук. Как он стал миллиардером? Люди стесняются спросить и у него, и у других, кто разбогатели в нашей стране и слиняли за рубеж. Зачем им мандат депутата? На­верное, нужна неприкосновенность. Про­стого смертного засудят, а эту категорию лиц нельзя. Что-то не вижу среди канди­датов в народные избранники персон из образования, медицины, инженеров. Им некогда, трудятся на благо Отчизны. Честно зарабатывают на хлеб.

Десятилетиями в партиях Зюганов, Жи­риновский. Председатель партии «Спра­ведливая Россия» требует от правительства вернуть бюджетное финансирование здра­воохранения. Вся эта пыль в глаза – лишь пиар перед выборами. Сами в это время живут безбедно. Стоят ли лидеры наших партий к специалисту в муниципальной поликлинике? Где и как отдыхают, где ле­чатся и кормят ли их на 90 рублей в сутки в стационаре? Избиратели, которые через выборы дарят им красивую жизнь, еле сво­дят концы с концами. От выборов до выбо­ров этих политиков не слышно и не видно. В Госдуме они ничего не решают, решает за них партия власти «Единая Россия».

Победителем предварительного го­лосования в Свердловской области стал Аркадий Чернецкий. «Идея праймериз – очень верная. Она выводит на первый план интересных людей и держит в тонусе тех, кто уже работает. Люди привыкают к свое­му высокому статусу и не торопятся прояв­лять инициативу», — пишет он. Чернецкому тоже неплохо живется в Москве, привык к статусу, не видно, чтобы он проявлял ини­циативу и участие в жизни уральцев. Со­кращаются рабочие места, мизерные зар­платы, пенсии. Как живется детям, когда их родители выброшены на произвол судь­бы? Как их растить, собрать в школу? Где справедливость по отношению к бедным? «Успех всей страны зависит от эффектив­ности труда и достижений каждого из нас», — с таким лозунгом выдвигается «Единая Россия». А знает ли ЕР, что труд скоро станет на вес золота и сколько в стране нищих?

Читаю в прессе о депутатах, которые покинут мягкие кресла ГД, и становится горько на душе. Они смогут пользоваться служебным жильем, санаторно-курортным обеспечением и еще три месяца получать по 380 тысяч рублей просто так. Бывшие депутаты будут получать около 55 тысяч рублей пенсии. Всё продумано. А содержит законотворцев обыкновенный налогопла­тельщик, то есть простой рабочий человек. А совесть есть у депутатов? Без санитарки в больнице не обойтись. Зарплата в месяц 7 тысяч. Целый день в руках тряпка и шва­бра. А в руках депутата – ручка. Почему же избранники народа подмяли всё под себя: неприкосновенность, отдых, лечение, об­учение своих детей в элитных школах? А нашим деткам образование не по карману и лечение не под силу. Читаешь в газетах о просьбах в помощи больным детям бедных родителей, и содрогается сердце. Власть никак не реагирует на слезы больных де­тей. Миллиардеры помалкивают, как будто это дети не нашей страны. Почему прави­тельство не закладывает в бюджет страны деньги больным детям? Хорошо, что у нас есть люди с золотым сердцем, которые ока­зывают помощь, отзываются на чужую боль.

Уполномоченный по правам детей Па­вел Астахов покидает пост. Долго пиарился Астахов, и если бы не гибель 14 детей в Ка­релии, так бы всё и шло. Равнодушный че­ловек. Большинство детей-сирот живут не в детдомах, а в семьях опекунов. Этих лю­дей надо защищать, людей, которые еже­дневно работают с детьми, с проблемами детских душ. Пенсионера-опекуна у ребен­ка-сироты лишили 4 процентов надбавки и приравняли к категории работающих пен­сионеров, так как у нас с соцзащитой соци­ально-правовой договор и платят по этому договору 4700 рублей. По трудовому до­говору человек имеет право на отпуск, на оплату больничного листа. Социально-пра­вовой договор этого не предусматривает. Кто защитит права лиц этой категории? Астахов ушел, может, кто-нибудь другой позаботится о детях? А может, Астахов про­рвется с Госдуму? Там статус и приличный оклад. А дети как-нибудь сами выживут.

Александра Гаврилова

20 июля в мэрии прошло очередное заседание думы. Одной из повесток дня был вопрос главе Сергею Набоких о том, как планируется ис­пользовать здание по Сверд­лова, 45, после 2021 года.

Данный вопрос уже рас­сматривался на депутатской комиссии, но не был ре­шен ввиду отсутствия Ольги Адамчук – председателя ко­митета по управлению му­ниципальным имуществом Качканарского городского округа.

– На данный момент поме­щение находится в аренде до 2021 года. По окончании до­говора будет принято отдель­ное решение в зависимости от необходимости. Если воз­никнет нужда выстроить там какое-то свое муниципальное учреждение, тогда и будем решать этот вопрос, — проком­ментировал Сергей Набоких.

Сейчас на первом этаже здания располагается мага­зин «Сказка». Ранее на вто­ром этаже в этом помещении планировалось организовать городской музей, еще до того, как было принято решение перенести его на место быв­шей библиотеки комбината во Дворец культуры. На ремонт второго этажа Свердлова, 45, было потрачено более трех миллионов рублей, но в итоге «Детский мир» так и остался пустующим залом. Сейчас на этом месте планируется от­крытие Школы танцев.

– Однако в 159 ФЗ «Об особенностях отчуждения недвижимого имущества, на­ходящегося в государствен­ной собственности субъектов Российской Федерации или в муниципальной собствен­ности и арендуемого субъ­ектами малого и среднего предпринимательства, и о внесении изменений в от­дельные законодательные акты Российской Федерации» часто меняются условия, ког­да арендатор имеет право на приобретение арендуемого имущества, – отметила Ольга Адамчук. – На сегодняшний день нужно не менее двух лет аренды этого помещения. До­говор только заключен, будет прекрасно, если у арендатора получится то, что он задумал. Планы большие – уже в сен­тябре планируется запустить туда хотя бы две группы на занятия: одну старшую, одну детскую. Со слов арендатора, желающих много. Преподава­тели для юных танцоров уже есть, и они тоже с нетерпени­ем ждут, когда залы будут за­пущены и начнется обучение.

Сейчас все силы и сред­ства арендатор ООО «Волна» бросил на ремонт крыши за свой счет и без предъявления депутатам требований о ком­пенсации затрат. Освещение пущено на три небольших помещения, но, тем не менее, эта работа уже выполнена. Работы проводятся под кон­тролем КУМИ.

– Перед тем как выйти с этим объектом на торги, то есть выставить право арен­ды на продажу, мы поспра­шивали у наших наиболее заинтересованных в помеще­ниях руководителей коммер­ческих организаций, которые могли бы за свой счет довести этот объект до ума. Никто не согласился. А доводить до ума там очень много, – продолжа­ет Ольга Владимировна.

Елена Утягулова предло­жила внести помещение в список объектов, не принад­лежащих приватизации. Но на сегодняшний день сфор­мированного такого списка нет. Он утверждается думой. Геннадий Русских ответил, что если такая необходимость возникнет, то вопрос будет принят к рассмотрению.

Сейчас дальнейшая судьба Свердлова, 45, остается для всех загадкой. Возможно, это правильное решение главы – разбираться с вопросами по мере их поступления. Но, с другой стороны, возмож­но, после окончания догово­ра аренды Качканару опять останется пустующее поме­щение, на ремонт которого снова будет необходимо изы­скивать немалые суммы.

На сегодняшний момент вход на второй этаж обо­рудован со стороны двора. Центральный вход пока не задействуется, там необходи­мо делать ремонт. Когда тан­цевальные залы будут пол­ностью приведены в порядок – тоже неясно. Можно толь­ко надеяться, что в сентябре школа танцев в обещанные сроки действительно начнет свою работу.

Ирина Чистякова

В последнее время в газете первым делом ищу животрепещущие слова о профсоюзе, Евразе, Пьянкове, а тут – раз! И такая тема. Тема, казалось, максимально понятная, прозрачная и однозначная. Но не тут-то было. Конечно, больше всего поразили комментарии подписчиков, которые выступают за то, что детей бить не только можно, но и нужно. Задумалась. И пришло мне в голову, что есть связь между тем, как и зачем задавливают профсоюз комбината и этими комментариями.

Всегда задавалась вопросом, почему работники комбината не дают коллективный, массовый отпор оборзевшему работодателю? Почему не осознают последствий своего коровьего бездействия и покорности. Их разобщают, выбивают по одному, но они только трясутся и молчат. Не все, конечно, но те, кто молчит, очень сильно подводят тех, кто хоть как-то пытается объединить людей, собрать всех в один кулак. Почему удался раскол в профсоюзе, удались чёрные пиар-акции и, скорее всего, удастся превратить профсоюз в «седло» (чтобы работодателю удобнее было сидеть на трудящемся)? Ответ прост. Потому что люди, оказывается, у нас забиты. Забиты с детства.

Человек признаётся: «Да. Меня в детстве били, – и добавляет без тени смущения: – И вырос нормальным». Нормальным. Неужели в момент, когда человек это произносит, он не вспоминает, как ему было страшно и больно, когда его лупила мама? Взгляните на цветок, который растёт из-под какого-нибудь камня. Стебель искривлён, венчик чахлый, листья бледные. Да, он цветёт, даже даёт семена, но вырос-то он кривым. Представьте, цветок – это ребенок, камень – гнёт родительского насилия. Вот и получается, что нормальным ребенок вырастает всё-таки только там, где нет родительского насилия. Говоря о норме, люди, скорее всего, подразумевают лишь отсутствие явных девиаций, то есть они не служат чёрную мессу на кладбище, не бросаются под всех встречных подряд велосипедистов и не воруют лампочки в подъездах.

Ладно, нормальность, но вырастают ли битые дети добрыми? Нет, потому что когда обижают ребенка, он тут же учится обижать в ответ. Причём обижает он, как видим, уже своих детей. Отрывается на них за своё детское горе.

Вырастают ли эти дети храбрыми? Конечно, нет, потому что человек всю жизнь оглядывается, а не прилетит ли ему за инициативу.

Вырастают ли эти дети честными? Опять же нет, потому что впервые побитый ребёнок понимает только, что его не накажут за то, о чем не знают. Ребенок боится, что его отлупят, поэтому он врет и продолжает делать то, за что получил нагоняй. Он так и не понял, что он сделал плохого. Вместо того, чтобы объяснить что-почему-зачем, родитель хватается за ремень «дурь выбить». Так ведь дурь-то надо из себя выбивать, из своей головы, потому что в детской голове дурь твоя, родительская, которую ты туда и вложил когда-то.

У нас принято переоценивать плохое влияние «улицы»: детсада, школы, дворовых друзей и недооценивать плохое влияние дома: родительские рассуждения, раздоры, гулянки, сплетни, скабрезные подшучивания между взрослыми, на которые, как многие думают, ребенок внимания не обращает. А он обращает. И копирует. И чаще копирует близких взрослых нежели знакомых сверстников. И за это копирование получает ремня.

Как переносит ребёнок порку? Он готов согласиться с чем угодно, лишь бы этот кошмар поскорее закончился.

Что переживает ребенок после порки? Тут идут два последовательных осознания. Первая мысль: родители меня не любят. То есть ребёнок в одночасье лишился безусловности родительской любви. Мысль эта кажется ему настолько ужасной, что он начинает юлить, лебезить, врать обо всём напропалую просто на всякий случай, потому что теперь он не знает, где опять полыхнет. А оно полыхнет обязательно. Ребёнок уже чувствует, что полыхнёт, просто ещё не успевает сориентироваться в родительской непоследовательности. И после двух-трех порок, ребенок приходит ко второй, очень страшной мысли: бьёт, значит, любит. Только так и надо проявлять любовь. Насилие – это не плохо.

Именно эту мысль нам и продемонстрировали в комментариях качканарцы. Вдумайтесь только, битые в детстве родители ратуют за подрыв доверия между родителями и детьми и одновременно с этим продвигают культуру насилия в массы, в каждую семью.

Из-за всего этого я не понимаю, как порка может быть эффективной? Какое педагогическое следствие вытекает из насилия, унижения и страха?

Удивляют люди, размахивающие «Домостроем». В одной руке у них айфон, в другой баранка какой-нибудь «Тойоты», а в голове «Домострой». Причём, уверена, не на все случаи жизни, как например: «Мужу о всяких делах домашних всегда советоваться с женой и домочадцами…», а только тогда, когда выгодно, как с прутом для ребёнка. И я никогда не поверю, что хоть один «Домострой» советует лупить уставшего, спотыкающегося, капризничающего, перегулявшего, заистерившего ребёнка.

Мне интересно, воспитательный пинок от мужа все женщины нормально переносят? Дружественный подзатыльник от начальника? Товарищеский поджопник от гаишника? А почему нет? Почему от них мы требуем уважения к себе? Получается, когда сильный взрослый бьет слабого взрослого, это осуждается стопроцентно, а когда взрослый бьет ребенка, то большинство «за». Да-да, большинство. Те 36 человек, затруднившиеся ответить, это либо равнодушные, которым плевать, пусть другие хоть убьют своих чад, либо сами родители-драчуны, но вот тут почему-то застеснялись.

Большинство за насилие над детьми. Налицо дискриминация по возрастному признаку. Дедовщина. Слово некрасивое, отдаёт садизмом и унижением. Но другого нет. Поркой, подзатыльником, шлепком родители не воспитывают ребёнка, а просто стравливают свою агрессию, накопившуюся усталость и недовольство. То есть решают свои взрослые проблемы за счёт слабого, за счёт того, кто никогда не даст сдачи.

Какой выход? Единственный: сцепив зубы, молчать во время гнева и, успокоившись, разговаривать. Договариваться. Объяснять, какой поступок не понравился, почему он не понравился, какие могут быть последствия и что можно попробовать сделать, чтобы это не повторялось. Разговаривать, как с сослуживцем, как с соседом, как с продавцом, с братом-сватом и другими взрослыми, которые могут дать сдачи.

Это просто, на самом деле. Стоит только один раз проявить волю и начать. Сложным это дело кажется тогда, когда родитель задаёт себе вопрос: «А что это за фон-барон тут такой выискался, что я с ним должен договариваться?» Да, действительно, ребёнок не сеет, не пашет, денег в дом не приносит, только проедает заработанное взрослыми. Но ведь он и не просил, чтобы его «появляли» на свет. Взрослые удовлетворили свой инстинкт размножения, так ребёнок теперь ещё и виноват остался, что он растёт, ошибается, исправляется, пробует, рискует… Даже неловко напоминать о том, что у каждого, независимо от возраста, есть естественное право на жизнь без насилия, без боли, без унижения, просто потому, что родился человеком.

Так что, человеки, не бейте человеков! Нельзя унижать, оскорблять, обзывать, орать на человека.

Из забитых, озлобленных, трусливых детей, которые уже в раннем возрасте умеют подлизываться и изворачиваться, никогда не вырастет здоровая, творческая, самостоятельно мыслящая единица общества. Того общества, о котором мы все мечтаем, которое живёт по работающим законам, а не по воровским понятиям.

Елена Данилова

Смотрите также: Сесть в тюрьму за подзатыльник

Около бывшего «Универ­сама» ремонтники начали реконструкцию поворота со Свердлова на улицу Энтузи­астов. И сразу в редакцию начали звонить качканарцы с жалобами, что этот пово­рот сильно заузили.

— Вчера ехали из сада и не смогли на повороте разъе­хаться с машиной, так сильно заузили дорогу: либо на ма­шину наезжать, либо пеше­ходов давить, — возмущается жительница Качканара Оль­га. — Кто хозяин проекта? Кому надо спасибо сказать?

И действительно, раньше эта часть дороги была очень широкой, пока переходишь по пешеходному переходу от «Универсама» к «клюшке», уже успевал загораться крас­ный сигнал светофора. Но то, что сделали сейчас, – тоже перебор. На урезанной про­езжей части теперь едва мо­гут разъехаться две машины.

За комментарием мы об­ратились к начальнику УГХ Эдуарду Маслову:

— Кто возмущается, пусть приходят ко мне, я пока­жу всю документацию, все ГОСТы. Мне жители стали звонить с того момента, как начали укладывать эту до­рогу. У нас в Качканаре все специалисты по дорогам, все знают, как строить!

Дорога сделана по проек­ту: общая ширина —восемь метров, ширина каждой полосы — четыре метра. А было там сумасшедшее рас­стояние, метров на 5 больше ГОСТа. Бабушки по этому пешеходному переходу на «зеленый свет» бегом бежа­ли, потому что не успевали: такая широкая дорога была.

Мне говорят, что из-за та­кой дороги там будут ДТП. Если будут аварии, пусть го­рожане звонят в проектный институт, в ГИБДД и просят изменить государственные стандарты. По всей стране люди могут ездить по доро­гам шириной в восемь ме­тров, а качканарцы не могут. Пусть тогда для качканарцев изменяют ГОСТы и Правила дорожного движения.

В мае этого года мне уда­лось быть свидетелем карти­ны в одном из продуктовых магазинов города. В гастро­ном зашла мама с сыном лет пяти. Идти женщине было нелегко – она тянула за руку ребенка, повисшего на взрослой руке. Тот неохот­но плелся за матерью, упи­рался. В какой-то момент мать не выдержала и громко выругалась на сына, а по­том залепила ему по попе. Окружающие молча взгля­нули на них и продолжили свои покупки. «Ничего, меня тоже так мать в детстве вос­питывала», – произнес один мужчина. «Да как можно! Он ведь ребенок!» – добавила женщина в возрасте. Мож­но согласиться и с теми, и с другими, но за такое поведе­ние мамы, возможно и очень редкое, с 15 июля появилась уголовная ответственность.

4 июля президент Вла­димир Путин подписал из­менения в 116 статью Уго­ловного кодекса о «Побоях», тем самым направив закон на борьбу с домашним наси­лием. В народе новый закон прозвали законом «О запре­те воспитания».

С родственников – особый спрос

Изменения в Уголовный кодекс были внесены по по­ручению президента, что­бы декриминализировать составы преступлений не­большой тяжести. Другими словами, была задача осво­бодить граждан от уголов­ной ответственности за не­тяжкие преступления.

При рассмотрении Госду­мой предложенный законо­проект был существенно из­менен. Отменяя уголовную ответственность за побои, не причинившие никакого вре­да, дума сделала исключение для «близких людей», то есть для родителей, супругов, опекунов и других родствен­ников. Именно для них была установлена более строгая ответственность.

С одной стороны, закон направлен на защиту от се­мейного насилия, например, если муж бьет жену, либо внук избивает бабушку. Но некоторые родители увере­ны, что теперь папе или маме может грозить до 2 лет лише­ния свободы за любые меры физического воздействия на ребенка, не причинившие вреда, но доставившие ему боль: например, подзатыль­ник или шлепок по попе.

Перед подписанием до­кумента президентом во многих российских городах прошли акции протеста, обеспокоились даже в ко­миссии по вопросам семьи и брака Московского патриар­хата. Родители и эксперты в один голос произносят: это дискриминация, поскольку перед законом и судом все равны (смотреть 19 статью Конституции РФ). А здесь получается, что за одни и те же деяния часть граждан освобождена от уголовной ответственности, а вторая часть наказывается.

– Выходит, если кто-то чу­жой нанесет побои ребенку на улице или, к примеру, в детском доме, он будет осво­бождён от уголовной ответ­ственности, а если родители накажут своих детей за дело в воспитательных целях или чтобы оградить их от зла, то могут сесть в тюрьму, – ком­ментируют в Ассоциации ро­дительских комитетов. – Мы считаем, что это не что иное, как старт ювенальной юсти­ции в России!

Несмотря на протесты, документ все-таки успешно прошел все инстанции. По совпадению или нет, но од­новременно с подписанием законопроекта ушел в отстав­ку уполномоченный по пра­вам ребенка Павел Астахов. Говорят, что бывший глав­ный правозащитник детей был против данного проекта. Сегодня часть родителей на­зывают 4 июля черным днем для российской семьи.

Закон против домашнего насилия

Если в других городах и бу­шевали страсти, то в Качкана­ре на этот счет все спокойно. По словам Елены Кузнецо­вой, заместителя прокурора г.Качканар, домашнее наси­лие довольно распростране­но. Беда заключается в том, что оно очень часто остается безнаказанным. Быть может, эта поправка поможет его уменьшить.– Сегодня идет либерализация зако­нов. В настоящее время под уголовный закон за побои подпадают очень многие, получается, что практиче­ски у всех появляется суди­мость. Домашнее же наси­лие сохраняется и остается безнаказанным. Поправки в закон защищают, прежде всего, дом – чтобы не было насилия там, – рассказала Елена Юрьевна. – Заявления в полицию об избиении мо­жет поступить и от соседей, и от воспитателя в детском саду, всегда проводится проверка. У нас было не­мало подобных уголовных дел, и практически во всех эксперт устанавливал синя­ки, ссадины, следы насилия. Например, мама избивает ребенка, а он в силу возрас­та не может сам обратиться в полицию. Если раньше это было дело частного обвине­ния, то есть возбуждалось только с согласия прокуро­ра, а уже потом направля­лось в суд, то сегодня – это дело публичного обвинения. Решение о привлечении к ответственности мамы мо­жет принять сам орган до­знания на основании фак­тов, без участия прокурора дело могут передавать в суд. Фактически сегодня поло­жение не только родителей, но и близких родственников ухудшилось.

До введения поправок тот же муж, если избивал жену, максимум что мог получить – исправительные работы до шести месяцев. Сегодня ему грозит лишение свободы до 2 лет.

– Раньше жена жалова­лась на мужа, писала заяв­ление в полицию, супругов вызывали в суд. Но по ста­тистике, каждый второй в мировой суд не приходил. А значит, действия насиль­ника оставались безнака­занными. Один раз жена написала, второй, третий раз, но не приходят в суд, тогда прокурор возбуждал уголовное дело «Система­тическое истязание». Сегод­ня это будет тоже решаться в суде, но по итогам рассле­дования уголовного дела. Конечно, супруги могут и примириться, но когда дело касается ребенка, то речи о примирении сторон уже не будет, – уточнили в проку­ратуре.

В то же время ответствен­ность родителей за шлепки по попе или подзатыльник в Уголовном кодексе была и остается.

– За подзатыльники или удары по попе есть и была ответственность в ст. 116 УК РФ. Также статья 116.1 пред­усматривает ответствен­ность за нанесение побоев лицом, подвергнутым адми­нистративному наказанию. В целом, ответ законодателя один – бить будь то детей, жену, мужа и других род­ственников – нельзя. Когда мама или папа поднимают руку на ребенка, они дей­ствуют умышленно.

 

Мы провели опрос в социальных сетях, спросив у подписчиков: «Допустимы ли физические наказания детей родителями?»

Из 204 человек: 82 согласились, ответив «да», 84 – «нет», 36 – затруднились ответить.

Оксана: В наше нынешнее время, если детей не лупить и не наказывать, неизвестно, что дальше будет. Раньше наши родители лупили нас чем попадя и ничего — людьми выросли (кого лупили). А сейчас что твориться: наркоман на наркоман, алкоголь… Ужас просто… Физическое наказание и домашнее насилие, по-моему, это разные вещи.

Иван Канисев: Еще Уинстон Черчилль, не страдавший скром­ностью, в своих воспоминаниях написал: «Если бы меня часто не пороли розгами, то из меня бы не только не вырос великий поли­тик, но и даже обыкновенный клерк». И, действительно, не нужно путать домашнее насилие и физическое… наказание. Не знаю, что бы из меня выросло, если бы мать не применяла в качестве воспитательной беседы отцовский ремень. Дети часто закатыва­ют истерику и вырастают эгоистами, не получив своевременный отпор родителей. У моей матери истерику было не закатить, поэ­тому мы выросли уравновешенными людьми.

Нам навязывают ювенальную юстицию, чтобы торговать буду­щим наших детей и внуков. Такова суть капиталистических основ. Но я бы хотел посмотреть, как тетеньки из этих комиссий смогут прийти и отобрать ребенка в чеченской или дагестанской семье и долго ли они после этого проживут. Все рассчитано на бедного безропотного русского Ваню, который проглотит любое издева­тельство над собой со стороны власти.

Светлана: Всех родители по жопе били, и ничего, нормальны­ми выросли!

Максим Мануйлов: «Наказывай сына своего в юности его — и упокоит тебя в старости твоей. Если прутом посечешь его, не умрёт, но здоровей будет, ибо ты, наказывая тело, душу его из­бавляешь от смерти. Если дочери у тебя, будь с ними строг, тем сохранишь их от греха» — из книги «Домострой». А наши предки дураками не были.

Иван Яблоков: Согласен: с кулака бить нельзя! Ремнем огреть можно! Но в меру! Бить не буду, но затрещину можно…

Ксения Пестышева: Бить детей, конечно, нельзя, но иногда хо­роший шлепок по жопе не помешает.

Найля Солонченко: Согласна с вышеперечисленными полно­стью. Для профилактики можно.

Юлия Ларионова: Если это будет безобидный шлепок по мяг­кой части, когда ребенок нашалил, и шалость эта грозит его здо­ровью, то это вполне допустимо. Но сознательно и целенаправ­ленно избивать ребенка, чтобы причинить ему боль и унизить — вот за это необходимо наказывать.

Светлана Куликова: Нас всех, по-моему, по заднице прижига­ли ладошками, и ничего, выросли нормальными людьми.

Любовь Самсонова: Смотря, за что, по мелочам не стоит, а если провинился, то можно…

Павел Ушаков: Папин ремень никто не отменит…Никакая уголовная ответственность.. Всё зависит от случая..А у нас, как правило, не разбираются — всё под одну гребёнку. Есть родители неуравновешенные, зачастую из-за своих проблем отрываются на детях и допускают насилие к своим чадам, тут да, можно и привлечь. Я вот своего не бил, не бью и бить никогда не буду, за­трещину да, получит, если же не понимает языка))..А так разъясни­тельные беседы ведутся регулярно. Пока вроде пацан молодец!!! Люблю его.

Наталья Яковлевна: А в чем, по-вашему, выражается домаш­нее насилие, как не в физическом наказании? Нас родители не били, не «лупили по жопе», но отец был очень строгий и доста­точно было одного его взгляда. А мама, помню, один раз побила старшую сестру веником. Я была, как сейчас говорят, в шоке. Дети все разные, если бы меня били дома или наказывали, я просто бы ушла и не вернулась. Кстати, все мы выросли нормальными людьми и без битья.

Реплика с купона: 30-летние страдают от того, что их били родители, унижали, не понимали в детстве. Сейчас у 30-летних пустые души. Никому не верят, не могут полюбить. Родители, оста­новите свой шлепок! Ребенок ваш вырастет и не сможет строить отношения с окружающими, так как его в детстве наказывали ро­дители. Отдачи не будет: душа у него ранена с детства.

P.S. Весьма интересным получился наш опрос, проведенный в социальных сетях. Мы решили не затрагивать тему насилия в се­мье, а остановились на детях. Качканарцев спросили: допустимы ли физические наказания детей, и мнения разделись поровну. Кто-то по-прежнему уверен, мол, меня же в детстве били, и я буду бить, а кто-то категорически против: бить нельзя, но считает допусти­мым шлепок по попе. В любом случае хочется, чтобы домашнего насилия было меньше. Умейте договариваться и слышать друг дру­га, не поднимая руки.

 

До отчетно-выборной конференции остается чуть больше недели. Председатель профсоюза Анатолий Пьянков рассказал об итогах работы профсоюза и ходе избирательной кампании.

— Предвыборная кампа­ния в этом году проходит весьма непросто. В 2011 году на пост председателя вы претендовали один. В этом году трое кандидатов. В адрес ГМПР поступают громкие заявления о нару­шениях. Так, на прошлой неделе Сергей Горбатов написал письмо в ГМПР, в котором пожаловался на профсоюз. А именно: что вы и Владимир Помазкин активно препятствуете его участию во встречах с коллективом. Нарушения действительно есть?

— Мне неизвестно, по­чему я остаюсь крайним в том, что Сергею Горбатову работодатель не выписал пропуск. Есть акт о моем не­допуске на ТЭЦ, на собрание я прошел по удостоверению Центрального совета ГМПР. Есть нарушения со стороны работодателя, но не думаю, что нужно кричать об этом. Не надо делать трагедию. На днях у меня был один из представителей компании, который, помнится, ранее обещал, что не опустится до черного пиара. Сегодня он извиняется: «Мы скатились до черного пиара».

— Вы имеете в виду над­писи по городу «Кто ворует наши деньги»?

— Да. До сих пор повторя­ют, что в профсоюзе «гряз­ные» деньги. В течение по­лугода на наше имя было четыре заявления в поли­цию и три предупреждения из прокуратуры. Но важно отметить, что в ОБЭП так и не нашли фактов для воз­буждения дел против нас, а членство в кассе взаимо- помощи увеличивается.

Если бы так «воровали» по всей стране, как старают­ся сегодня это преподнести на примере профсоюза, то, наверное, мы бы давно жили «в шоколаде». Я пришел на работу в профсоюз, когда в забастовочном фонде было 200 тысяч рублей. Конеч­но, то, что мы потратили ¼ часть забастовочного фонда, 25 миллионов рублей, на вы­плату четырех тысяч работ­никам, многим режет слух и не дает покоя.

Я равнодушен к деньгам и власти. Но неравнодушен к таким вещам, как честь и совесть. Я вырос на улице и знаю цену мужской дружбы. Конечно, тяжело наблюдать, как часть людей из команды сегодня предает, пишет в га­зетах такие подачи. Считаю, это низким и подлым.

— Что говорят вам ра­ботники на собраниях?

— Желают здоровья, под­держивают.

— Сегодня неоднократ­но звучат призывы сде­лать бюджет профсоюза прозрачным, регулярно публиковать отчеты, про­водить ревизии. Вы счита­ете, это нужно?

— Начнем с того, что каж­дый год члены профкома утверждают бюджет. Еже­годно обком проверяет нас через контрольно-ревизи­онные комиссии. Накануне выборов на прошлой не­деле в профком приехала такая комиссия из ГМПР с традиционной проверкой. Кто стоит за программами других кандидатов – понят­но. Задача одна — чтобы не было забастовочного фонда в профсоюзе, чтобы профсо­юз был таким, как в других городах.

Во-вторых, бюджет про­фсоюза должны знать толь­ко члены профсоюза, а не вся общественность. Сергей Горбатов предлагает отдать средства забастовочного фонда работникам или в спорт. Но когда мы в июне выплатили поощрение чле­нам профсоюза, то именно так и должны работать эти средства. Работодатель счи­тает, что мы таким образом поощряем людей за проти­воправные действия, а мы их благодарим за то, что они работают по правилам.

— Вас упрекают за боль­шую зарплату. От чего она зависит?

— Есть постановление профкома: моя зарплата ис­ходит из средней заработной платы по комбинату, умно­женной на коэффициент 2,5, плюс премии и уральский коэффициент. Коэффици­ент по рекомендациям Цен­трального совета может быть от 2,5 и выше. Насколько мне известно, в Серовском ме­таллургическом комбина­те этот коэффициент равен двум, но он от высокоопла­чиваемых работников, а не от средней зарплаты.

В советские времена оклад председателя состав­лял 75% от оклада управля­ющего директора. Во многих предприятиях председатели получают не только заработ­ную плату от профкома, но и премии от работодателей.

— Как начисляется зар­плата председателям на освобожденной основе?

— Она исходит из зара­ботной платы председателя, для этого есть рекомендации Центрального совета.

— В 2007 году была про­ведена первая работа по правилам. Одним из тре­бований был рост заработ­ной платы. Как измени­лась средняя заработная плата на комбинате с того времени?

— Конечно, она прилично выросла: в 2008 году — 20.873 рубля, в 2011 году уже 33.500, в 2014 – 45.597 рублей. По­следние два года по инициа­тиве работодателя мы замо­розили заработную плату. В апреле 2016 года размер СЗП на КГОКе был равен 47.349 ру­блей. Редко, где на металлур­гических предприятиях мож­но встретить такие оклады.

В 2005 году месячная та­рифная ставка 1 тарифной группы 1 разряда составля­ла 2.846 рублей, в 2008 году – 4.194 рублей, сегодня она – 10.312 рублей. Это показа­тель работы профсоюзной организации.

— Как за это время из­менилась численность ра­бочих?

— С 2008 по 2015 год она уменьшилась на 500 чело­век: с 6912 человек до 6429. На 1 июня на комбинате чис­лилось 6026 человек.

— Как изменился про­цент членства в профсою­зе по комбинату?

— Безусловно, отмечает­ся рост. В 2007 году – 77,8%, в 2008 году – 79%, на 1 мар­та 2016 – 90%, но в связи с выводом людей в дивизион «Урал» сегодня составляет 88%.

Вместе с дочками в насто­ящее время мы имеем 86% членов профсоюза. Это осоз­нанное членство, не приду­манное, не затянутое путев­ками и административным ресурсом. Таким членством можно гордиться!

— Какие подразделения за это время стали дочер­ними?

— В 2007 по Автотрак­торному цеху готовили до­кументы, чтобы сделать его дочерним. Во время работы по правилам мы тогда тре­бовали не выводить АТЦ, и управляющий директор Вла­димир Бобров тогда взял на себя решение цех не выво­дить. Думаю, компания се­годня об этом не сожалеет. Было бы лучше, если бы вы­вели? Сомневаюсь.

Кто-то из АТЦ сегодня со­жалеет, что не стали дочкой в 2007 году. Но далеко ходить не надо, пример перед глаза­ми — «АВТ-Урал». Сегодня их хотят заставить работать на условиях комбината, для это­го привезли даже стороннего подрядчика. Результат выво­да один – комбинату легче диктовать свои условия.

В свое время работники УРОКа подписали согласие на выход, администрация комбината все провела без нашего участия. АТЦ мы смогли отстоять. Считаю, что это 100%-ая заслуга про­фсоюзного комитета.

— Игорю Кукушкину присваивают в заслуги сохранение в рядах ком­бината двух подразделе­ний УГЖДТ. Их не вывели в аутсорсинг. Профсоюз принимал в этом участие?

— В последнем поста­новлении профкома о рабо­те по правилам одно из тре­бований было не выводить данные цеха в аутсорсинг. Думаю, здесь сыграли свою роль расчеты, по которым стало понятно: выведение будет экономически неэф­фективным.

— Два других кандидата представили работникам свои программы в печатном варианте. У вас она есть?

— Программа все эти годы у меня одна – это результат моей работы. Какие еще я могу дать обещания, кро­ме как отстаивать интересы работников? Это для меня превыше всего, это главное. Стабильность на комбинате и в коллективе – тоже прио­ритеты, но при условии, что работодатель будет социаль­ным партнером, а не так, как это выглядит сегодня.

Помню, когда я избирал­ся на председателя в рудоу­правлении, мужики просили озвучить свою программу. Я тогда сказал: «Даю слово защищать ваши интересы». Больше 50 процентов прого­лосовали за меня в первом туре. Больше 19 лет стараюсь не отступать от этих слов. Стараюсь подтверждать свои слова делом.

— Как-то вы сказали, что для работы вам нужны бойцы. Есть ли они в кол­лективе среди молодых?

— Среди молодых сегод­ня, конечно, есть бойцы, но их надо заразить «нашим» духом. За 19 лет работы я не раз пытался посадить в крес­ло зама человека, который мог бы стать в дальнейшем моим преемником. Но, по­лучая этот портфель, мно­гие не выдерживали. Имея власть над людьми, они вели себя уже по-другому. Ис­ключение составляет Влади­мир Помазкин, которого не раз пытались переманить в юридический отдел комби­ната, но он не перешел.

Во время собраний мне из зала как-то задали вопрос: «Что делает профсоюз для того, чтобы трудоустроить молодежь?». А мы постоянно боремся с этим, добиваемся того, чтобы брали на работу наши кадры, нам отвечают: «Это невыгодно — здесь не­адекватные люди. Мы луч­ше привезем со стороны». Хочется видеть в команде надежных людей, поэтому надеюсь, что работники сде­лают правильный выбор.

Считаю, что я слишком рано родился для этой ра­боты, поскольку профсоюзы в России еще не готовы ме­няться и бороться. Мы не го­товы. Но, думаю, такое вре­мя скоро придет.

Количество работников КГОКа
в 2008-2015 годы:

2008……………6912
2009……………6458
2010……………6443
2011……………6309
2012……………6495
2013……………6495
2013……………6671
2014……………6705
2015……………6429

Размер средней заработной платы на КГОКе
в 2008-2015 годы (в рублях):

2008………….20 873
2009………….22 616
2010………….28 125
2011………….33 500
2012………….38 525
2013………….42 356
2014………….45 597
2015……….47 848,5

Как стало известно, на замену лифтов из городского бюджета выде­лено два миллиона рублей.

4 мкр., 23а, и 11мкр., 17, – это адреса, по которым будет произведена замена, по пла­ну она должна быть завер­шена к 18 сентября. Также в дальнейшем планируется за­мена еще 25 лифтов, но адре­са проведения работ пока неизвестны. Все эти дома по­падают под программу капи­тального ремонта.

Эти расходы уже учтены в городском бюджете и не тре­буют дополнительного фи­нансирования. Деньги выде­лялись еще в прошлом году, но не были использованы.

В детской поликлинике творится что-то невоо­бразимое, рассказывают журналистам «НК» наши читатели. Работают всего два врача и фельдшер, остальные или уволились, или в отпуске.

Например, в редакцию позвонила женщина и рассказала историю. Её восьмимесячному ребёнку нужно было поста­вить прививку, и чтобы это сделать, ей пришлось сидеть в очереди с 11 утра до трёх часов дня. Мы позвонили главному врачу ЦГБ Лилии Ворончихиной, чтобы вы­яснить, что же происходит в качканарской больнице. На данный момент в детской поликлинике работают 4 педиатра и 4 фельдшера, из них 3 фельдшера в декрет­ном отпуске и 2 педиатра в очередном отпуске. — Мы знаем, что в по­ликлинике работала пе­диатр с Украины, получи­ла какой-то сертификат и уехала.

— Да, работала. Она отож­дествила украинские до­кументы на российские, ей оформили пребывание в России через миграционную службу. Где-то она года пол­тора отработала у нас. Квар­тиру дали ей за счёт города. Но, к сожалению, такие не­благодарные люди бывают.

— Мы слышали, что из детской поликлиники уво­лилась врач Нэлли Муха­метшина.

— Да, она ушла в санато­рий «Зелёный мыс». Сказала, что устала. Нагрузка-то ведь в бюджетном здравоохране­нии намного больше, чем в частном.

— Как вы планируете решать проблему с кадра­ми?

— Восемь участков из де­вяти заняты, фельдшеры по­могают. Никакой проблемы с кадрами у нас нет, люди скоро выйдут из отпусков, к тому же у нас висит ин­формация на федеральном сайте о том, что требуется специалист. Также мы рабо­таем с медицинской акаде­мией, с колледжами. Город предоставляет квартиры, но молодёжь, к сожалению, не хочет ехать работать в про­винцию, все хотят работать в центре. К тому же бюджет­ное учреждение — это тяжё­лая работа, грязная, гораздо проще работать в частном учреждении.

— Планируется ли при­нятие каких-нибудь новых специалистов?

— Сейчас планируем при­нять «взрослого» хирурга. Ещё ведём разговор по те­рапевту в поликлинику. Она еще решает, приедет или нет. Откуда приедет и когда, пока не буду говорить, чтоб не сглазить.

От редакции. Главврач в который раз пытается убе­дить качканарцев в отсутствии проблем в качканарской медицине, в частности, в отстутствии дефицита кадров в городских поликлиниках. А тем временем как взрослые пациенты, так и родители с детьми вынуждены простаи­вать в душных коридорах многочасовые очереди к врачу, причем талонов в электронной регистратуре днём с огнем не сыщешь, особенно когда есть срочная необходимость попасть к специалисту или терапевту. Каждый год город продолжает терять опытных педиатров и других врачей.