Куда только люди не едут в отпуск! А я хочу на родину. Хотя и моря там нет, и золотого пе­ска тоже. А тянет. Семь лет не был. А тут дочь предло­жила съездить туда на ма­шине. Засобирались с женой, взяли и свою внучку Аленку. Так вчетвером и тронулись в путь.

Замелькали пермские бе­резы, ели и сосны. Потом по­плыли кировские поля. Чем дальше ехали, тем земля ста­новилась краснее, картошка такую землю любит.

В Омутнинске перено­чевали. Утром со свежими силами снова в путь. Вот оно Поназырево, начало Костромской области. «За­пахло» своим. К концу вто­рого дня показалась и сама старушка Кострома. Пошли улицы, названия которых помню с детства.

Остановились в гостини­це, в шаговой доступности от центра Костромы и берега Волги.

Поехали на могилку к ма­тери, которой давно нет в живых. Дорога наша шла по проспекту Мира, где я жил раньше. Вот школа №32, где я учился. Но что такое? На каждом перекрестке с обеих сторон в парадной форме стоят сотрудники ГАИ и ФСБ. Как они узнали, что я прие­хал? Сомнения развеял сын, позвонивший из Екатерин­бурга. Оказывается, в этот день в Кострому прилетел патриарх Кирилл, освящать Ипатьевский монастырь и заложить первый камень в восстановление Костром­ского кремля, взорванного в 1934 году.

Проехали мимо аэро­порта. На могилке положил матери цветы и сказал, что нашел её фронтового друга, своего отца.

Вечером встреча с друзь­ями. Вспомнилось прошлое. На другой день поехали в деревню Строково, откуда и пошла моя жизнь. Побывали у любимых тетушек, которых давно уже нет. Встретился и с последним родственником, который сохраняет дом, где я жил в детстве. Вот та береза в начале леса, куда ходили за грибами. На ней ножиками что-то писали. На коре оста­лись одни расплывчатые иероглифы – не прочитать. Речка Покша, малый приток Волги. Омут Долматик, где меня научили плавать, стол­кнув в воду. Дно из-под ног ушло быстро, я стал тонуть. С большим трудом дотянул до берега. Меня хоть и не били в детстве, но пошутить вот так могли.

Пройдя по деревне, зашел к Павлу Николаевичу. Ему сейчас 92-й год. Живёт один, но в доме и огороде у него порядок. На войне он был танкистом, хоть и с больной ногой, но вернулся живым. Помнит, как меня, маль­чишку, посадил в трактор, и мы пахали с ним колхозное поле. Я тоже помню. Сейчас никто ничего не пашет и не сеет. Все поля заросли. На них растут грибы. Друг Юрий накормил меня родными грибами.

В деревне из сорока до­мов живут только в пяти. Не­которые дома остались под дачи и «оживают» только ле­том. Но много и брошенных домов.

С грустью уехал в город. Он, наоборот, преобразил­ся. Исторический центр со­хранён и отделан. Памят­ник Сусанину стоит, беседка Островского тоже. На волж­ской пристани пришварто­вался трехпалубный пароход. Ресторан «Поплавок» тоже работает. В библиотеке, в ко­торой в своё время я прочи­тал все книжки, теперь музей. Драмтеатр закрыт: не сезон. Кинотеатр отработал своё и стал торговым центром. Тор­говые ряды остались в пер­возданном виде.

Внучке понадобилась книжка, пришлось зайти в книжный магазин. Купили. На всякий случай я спросил, есть ли в продаже книга, ко­торую я давно прочитал, но хотел бы прочесть ещё раз. Продавец сказала, что такой книги нет, но можно оста­вить заказ. Я ответил, что я не местный, поэтому не смогу воспользоваться этой услугой.

– А откуда вы приехали? – спросила продавец.

– С Урала.

– Ой, как я хочу на Урал! – сказала продавец. – Там ведь моя родина!

Оказалось, что женщина эта родом из Верхней Пыш­мы. Вот так встреча! У каж­дого родина своя.

Обошли мы и торговые центры. Купили кое-что, чего нет у нас. Всё. Можно уез­жать. Но решили ещё съез­дить в Берендеевку – царство Снегурочки. Оказалось, что она уже переехала в город. Но ничего, нашли её и в городе. Встретил нас Домовой. Про­водил в её терем. Снегурочка встретила нас радушно, по­казала свои покои. Потом по­вела в ледяную комнату, где останавливается Дед Мороз, когда приезжает за ней. И замерзнуть не дала – согрела горячительным.

На этом программа наша закончилась, утром поеха­ли домой. Все эти дни были хорошими, а на утро наше­го отъезда начался сильный дождь. Это родина плакала, прощаясь со мной.

Опять читаю названия чужих городов и улиц. Опять ночевка в Омутнинске. До­рога домой кажется короче. Вот и указатель «Качканар». Город, построенный с моим участием, тоже стал родным и близким.

Устал, но на душе так лег­ко: побывал на родине. У каждого она своя. Не забы­вайте её.

Николай Серебряков