22 марта в актовом зале администрации наконец-то встретились и поговорили работники завода «Металлист», директор Раис Гарифулин, мэр Сергей Набоких, прокурор города Дмитрий Быков, директор центра занятости Наталья Мухамедьярова, представитель следственного отдела Евгений Захаров.
Разговор получился долгим, эмоциональным, но пути выхода из кризиса, поразившего «Металлист», так и не были озвучены.
В зале не то что сесть, встать было некуда. Слово взял директор Раис Гарифулин. Хочется максимально полно воспроизвести его рассказ о том, почему завод оказался в такой ситуации.
Мы никому не нужны
– Ситуация очень сложная. 10 декабря на предприятии была отключена электроэнергия, потому что я не смог сделать предоплату за неё. Почему мы ее не оплатили?
Объемы производства упали, и мы работали с загрузкой 40-50 процентов. Падение производства началось с 2014 года. Причиной является тот факт, что мы вышли в 2013 году закредитованными перед банками на 700 миллионов рублей. С 2002 по 2012 год шла модернизация производственных фондов завода. Обновлялись станки, оборудование, в основном упор делался на литейный передел. Но я не рассчитал, что в стране будет кризис, что будут такие санкции в отношении нашего государства, что будут сложности с выплатой зарплаты и банковских долгов.
Предприятие кредитовалось на шикарных льготных условиях, под 8,5-9 процентов. Но из-за кризиса Центробанк изменил процентные ставки до 21 процента. Такие заемщики, как «Металлист», стали банкам неудобны. Поэтому банки предложили срочно погасить проценты. 700 миллионов рублей при годовом обороте завода в 2 миллиарда – это очень много. Тогда банки выставили новый график погашения. И вся прибыль начала уходить на погашение долгов. За 5 лет мы погасили 200 миллионов долга из 700, плюс банковские проценты. Проценты сжирали практически все финансовые возможности предприятия. Образовался такой порочный круг. Я старался платить зарплату, старался покупать материалы, надеясь на лучшее. Но ни в политике, ни в экономике улучшений не наступило. А долги продолжали расти.
Я старался платить зарплату и держать на плаву предприятие. Поэтому меньше платил налогов. Стала нарастать задолженность по налогам. Появились пеня и штрафы. Это стало лавинообразно увеличиваться. И дошло до критического момента: налоговая подала в арбитражный суд с требованием обанкротить предприятие. Всё это продолжалось в течение полутора лет.
В конце 2017-го с налоговой был найден выход: мы заключили на три года договор по реструктуризации этого долга. Вроде бы можно было вздохнуть. Но банковские долги продолжали расти.
Перекредитоваться предприятие не могло, хотя было что ещё заложить. Но Центробанк выпустил указ о том, что предприятия, которые имеют задолженность перед банками, могут кредитоваться только лишь при условии создания резерва с этими банками на ту же величину. То есть нам было необходимо иметь еще 500 миллионов рублей. Для нас это полгода работы. Мы оказались изолированными по всем вопросам, никто взаймы нам денег больше не давал. Вот так мы доехали до декабря 2017 года.
За электроэнергию мы платили так – 100-процентная предоплата. Это примерно 5-7 миллионов рублей. К сожалению, у нас не хватило 1,7 миллиона. Всего-то! И нам отключили рубильник. Несмотря на то, что у нас порядка 700 человек, несмотря на то, что оборудование в зимнее время остается обесточенным, останавливаются насосы, размораживаются все системы отопления и т.д. Никого это не волнует – рубильник отключили.
Еле-еле с помощью правительства области и прокуратуры удалось убедить оставить включенной одну газовую подстанцию, чтобы не разморозить систему отопления.
Вот такая ситуация на сегодня. Пошли валом суды. В суд подают все, кто только может: поставщики сырья, банки, налоговая, и вы в том числе. Судебные приставы арестовали всё имущество завода полностью. Теперь я уже не могу ничего заложить и продать. Практически полный тупик. Вопрос не решается. Я в том году принял решение продать вертолет. Но налоговая служба наложила вето – налоговая и его арестовала. Месяц назад вертолет все-таки оценили в 20 миллионов и выставляют на продажу. И покупатель уже есть. Хорошо, что есть вертолет и его можно продать. Продажа вертолета начнется с 1 апреля, зарплату погасим по январь включительно.
Нам нельзя ничего продавать из оборудования завода, потому что, если мы что-то уберем из технологической цепочки, это сразу же повлияет на производственный процесс.
В налоговую мы должны гасить 25 миллионов ежемесячно, но их надо заработать. Но, чтобы заработать, нам надо работать. А чтобы работать – нам надо оплатить электроэнергию, газ, материалы.
Откройте завод, мы хотим работать!
Речь директора при переполненном зале говорилась в полной тишине. Затем начались вопросы из зала. Хотя это были не вопросы, а скорее, выступления, крик души.
– Вот вы тут всё цифры называете, – запальчиво начал свой вопрос мужчина в первом ряду. – Тут сидят суд, прокуратура, мэр. И не могут договориться, чтобы нам всем выплатить зарплату? У нас городок небольшой, у нас и зарплаты-то нет – 12-20 тысяч. А мы и её не получаем пятый месяц! Раис Равилович, вот вы как живёте? У нас тут династиями работают на заводе. Кто-то смог на работу устроиться, кто-то дома сидит. Нам нельзя даже в центр занятости встать, потому что мы не уволены – мы между небом и землей. Нам-то делать что, как нам жить? В ГОК нас не берут, никого никуда не берут.
Сергей Набоких напомнил, что мы собрались не поругаться и не выступать, а задавать конкретные вопросы и искать вход из ситуации.
– Вас сегодня пригласили как раз для того, чтобы рассказать о работе прокуратуры, – взял слово прокурор города Дмитрий Быков. – Прокуратурой активная работа по заработной плате началась с конца прошлого года. В течение десяти дней прокуратура приняла 710 заявлений о выдаче судебных приказов. Предыдущая задолженность в 22 миллиона 600 тысяч рублей была погашена. В настоящее время накопилась задолженность за октябрь в пределах двух миллионов рублей и за ноябрь, декабрь, январь и февраль.
Прокуратура выехала на предприятие, со всех собрали заявления о выдаче субедных приказов за ноябрь и далее. Сейчас эти судебные приказы переданы судебным приставам. В ближайшее время погасить задолженность можно только путем продажи вертолета. Мы проинформировали губернатора области, чтобы он принимал меры по оздоровлению экономики предприятия.
Из зала:
– Давайте конкретно – либо открываем завод либо закрываем!
– Мы пойдем воровать, потому что в тюрьме оденут, обуют и спать уложат.
– Почему с ГОКом прервали отношения?
– Если мы сидим и не работаем, откуда деньги? – ответил вопросом на вопрос Гарифулин. – Например, делаем мы для ГОКа брони. Мы должны купить материал, заплатить зарплату, за электричество, за газ, налоги, отдать продукцию, а рассчитываются они только через 60-90 дней. И так все: «Северсталь», «Норникель» – все хотят в долг. Все наши заказчики работают таким образом, а мы булку хлеба не купим в магазине в долг.
– Откройте завод! Мы будем работать! Мы хотим работать! – начала молодая женщина. – Я бегала по городу три дня, искала работу. Везде говорят «нет». Нам как жить-то? Мне коллектор из банка три раза на дню звонит.
На что Раис Равилович ответил:
– Если мы сегодня с вами не выдержим этой ситуации – завода не станет. Это просто такое испытание нам дано. Если я не выйду из этой ситуации – завод не будет работать. Печатного станка на заводе нет. И ждать чего-то от прокуратуры, следственного комитета бесполезно.
– Так мы от вас ждем!
– Вы думаете, что у прокурора деньги есть, что ли? – ответил директор. – Они договариваются, и мэр, и прокуратура. Но они тоже не могут нарушить определенные инструкции.
– Нам-то что делать?
– Устройте нас, мэр, мы хотим работать, все 700 человек. Вот вы, мэр, вы в газетах говорите, что вы ничего не можете предпринять. Куда мы все пойдем в нашем городе?
– На сегодняшний день 700 рабочих мест в городе предоставить невозможно, – ответил на свою часть вопроса Набоких. – Если предприятие не будет работать, это реальный социальный стресс в городе. Что касаемо мер: я лично занимался этим вопросом и с правительством области, и с федеральным правительством, и с фондом поддержки моногородов. На сегодняшний день инструменты денежной помощи предприятию есть. Но есть условия, при которых эта помощь может быть оказана: основное – отсутствие задолженности во все уровни бюджетов. У предприятия долги. И поэтому выделить бюджетные деньги государство не может. Закроются долги по налогам – предприятие сможет получить государственную поддержку.
– Вы это нашим детям расскажите!
– Помогите закрыть эти долги!
– В бюджете города таких денег нет, – продолжил мэр, – бюджет города расходуется по определенным законам целевого направления. Такого целевого направления, как предоставлять займы коммерческим предприятиям, нет. Мы ищем, Раис Равилович ищет. Сейчас пытаемся привлечь частные инвестиции. Это, по-моему, реальная возможность запустить предприятие. Наша основная задача, чтобы предприятие сохранилось.
– Давайте губернатора будем приглашать.
– Я на предприятии с 1988 года, я здесь вырос, учился. Я никуда не хочу уходить, мне нравится наш завод.
– Почему у нас нет заказов по тюбингам?
– По тюбингам мы тендер не выиграли, потому что у новосибирского завода дешевле цена, – ответил директор. – У новосибирцев не сталеплавильные печи, а вагранки. В вагранках всегда чугун дешевле. Заказчик избрал, где дешевле.
– Чтобы получать на бирже 5600 рублей, мы вынуждены уволиться. А если мы полгода сидим на 2/3, мы на бирже будем получать 970 рублей?
– Да, – ответила директор центра занятости.
– Так вроде бы МРОТ изменился, – послышалось из зала.
– Пособие по безработице не изменилось, – продолжила Наталья Мухамедьярова. – Я вам предлагаю сейчас встать на биржу и получать 5700. Размер пособия мы изменить не можем.
– Работать надо, завод открывать надо, а не новую работу искать. Соберите нам автобус, мы поедем к губернатору.
В 90-е было проще
– Нам не хочется уходить с предприятия. Раис Равилович, сделайте так, чтобы оно работало. Попробуйте, пожалуйста!
– Да, я хочу запустить завод. Я на заводе с 1988 года, с вами 29 лет. В такую ситуацию я еще не попадал. В 90-е годы было проще. Никто нам не поможет. Кроме меня никто этого не сможет сделать. Если я не смогу – мы все пропадем. Без вас мне тоже ничего не сделать. Специалисты нужны. Что, голые механизмы будут стоять? Они пойдут в металлолом, если не будет рабочих рук. Я дорожу специалистами, поэтому за всё время, что я работаю, я не проводил сокращения. Сегодня я вынужден подать на сокращение. До 1 июня мы всех сократим и вновь будем принимать. Бесконечно 2/3 начислять я не могу, у меня долг растет и растет. Меня господа прокуроры скоро посадят за долги. Есть критическая масса по долгу по зарплате. Меня просто дисквалифицируют. И вместо меня могут кого-то поставить. А кого? Внешнего управляющего, я их называю могильщиками предприятия.
– Вот вы тут сидите, у вас постоянство есть, есть зарплата. Вы пришли на работу, ушли с работы. А нам-то что делать? – опять взял слово мужчина с первого ряда.
– Вставал ли вопрос о продаже предприятия? Мы слышали, что приезжали представители УГМК, смотрели. Что пошло не так? Почему нас никто не хочет брать под свое крыло? Мы предприятие мощное, мы можем работать!
– Да, я был у Козицына, мы с ним давно знакомы. Я ему предложил объединиться по этому вопросу. У него есть литейка, такая же, но раза в 3-4 меньше. Он прислал своих специалистов. Они посмотрели оборудование, технологии, сказали: спасибо, мы будем сами делать. Разведка прошла – мы им не нужны. Я предлагал себя и ГОКу, и «Русской медной компании», все говорят: нам не нужны непрофильные активы, наше дело – копать, добывать.
Случилась непросчитываемая экономическая ситуация, и выйти из нее можно только за счет денег богатых людей, которые могли бы вложиться. Деньги в стране есть, многие деньги считают тоннами, коробками в квартирах находят. Что уж говорить, такая система. Всего ж не скажешь. Никто не хочет рисковать, когда предприятие находится в такой ситуации. Лучше деньги держать на вкладах и получать проценты. Много наговорю – потом спросят с меня.
– Как будут сокращены люди, у которых дети?
– Я всех приму обратно. Я все-таки думаю, что я предприятие еще подниму.
– Вы просто надеетесь или у вас все-таки в планах запустить завод? Надеяться – это одно, а вы скажите точно, честно и конкретно – всё, завод не поднимется больше. Это ваши надежды?
– А как без надежды? – грустно улыбнулся Гарифулин.
– Мы тоже надеемся, но надежды все тают и тают. И так 5 месяцев надеялись.
– Все вы знаете компанию «Север» и её директора. Завтра у меня будет суд с ним. Я ему должен 7 миллионов. Он говорит: я буду вас банкротить. Если он завтра обанкротит нас, то практически всё закончится. Как я могу сказать, что будет завтра? Решит судья так или по-другому? Он не хочет понимать, что у меня за спиной 700 человек, он не хочет понимать, что я попал в такую ситуацию не сам. Если нас обанкротят, завод пойдёт на металлолом. Синячиху обанкротили – больше её нет, Алапаевский завод обанкротили – больше его нет.
Слово взяла молодая женщина:
– Я работаю у вас с 1992 года. В двухтысячных годах мы два раза попадали в кризис. Ведь мы выкарабкались, вы вытащили нас. Но я заметила, что мы пошли ко дну, когда к власти пришел ваш сын.
– Сын имеет специальное образование, он мой помощник. Мы попали в такое время, это не говорит о том, что он вестник этой ситуации. Он не враг предприятия, зачем ему губить завод, он мой наследник. Мне 69 лет, он стал бы продолжателем моего дела. Через год всё равно я уйду куда-нибудь.
– Зачем вы покупали вообще вертолет, чтобы мы платили штрафы за него?
– Вертолету пять лет, тогда мы еще жили хорошо. Ну, вот вы поймите, что сегодня этот вертолет оказался копилкой, и вы получите благодаря ему зарплату. А если его не было бы, и продать нечего было бы.
– Продайте свои акции!
– Хотел, но акции у меня арестовали, не могу распорядиться. Меня со всех сторон блокировали.
– Сколько надо погасить задолженности по налогам, чтобы получить помощь от государства?
– По налогам у нас задолженность порядка 370 миллионов рублей, со штрафами 400 миллионов. Чтобы запустить производство, нужно погасить эти 400 миллионов сразу, либо в рассрочку по 25 миллионов в течение трех лет.
Из зала послышались реплики: «Ну это нереально!», «Вот врёт, вот врёт!»
После этого некоторые покинули зал, не видя смысла продолжать разговор.
Дальше пошли частные вопросы: как получить субсидию на жилье, если зарплата только начислена, но не получена? По этой же причине невозможно получить детские пособия, социальные стипендии. Как быть, если за долги грозятся отключить коммунальные услуги? Мэр сказал, что повлиять на распределение федеральных денег, то есть субсидий, он не может, а вот с нашими коммунальщиками можно договориться, чтобы не отключали.
Присутствующий на собрании депутат городской думы Габбас Даутов занимался проблемами «Металлиста» на уровне области и федерации.
– Законодательные рамки говорят о том, что государственной поддержки у вас не будет, – сделал вывод Габбас Фанзовиевич. – Нужно, чтобы у вас в области был представитель от трудового коллектива. И вести разговор он должен в жесткой форме. И нечего церемониться – они власть, а вы достояние государства. И государство должно заботиться о вас. Иначе все мы поймём, в каком государстве мы живем и кто нами руководит.
– Зачем вы нас тут агитируете за КПРФ? – сразу послышалось из зала. – Отберите у него микрофон. Вы конкретно помогите директору, а не агитируйте нас за КПРФ. Если директора и мэра не слушают, нас тоже не послушают.
– Если я не решу, сил у меня не хватит, то мы не откроемся, – подытожил директор «Металлиста». – Давайте будем вместе. Если бы я не хотел выжить, я бы тут не сидел. Я надеюсь на лучшее.
P.S. Вот так с надеждой на лучшее и закончился почти полуторачасовой разговор. Пути выхода из кризиса так и не были найдены. Люди, конечно, озлоблены, напряжены до предела, они остались без средств к существованию. Потерять такой завод для города – это просто катастрофа. Есть ли силы у Раиса Гарифулина вытащить его? Мэр только разводит руками и говорит, что меры принимаются, но какие – он озвучить не может.
Думается, спасать или не спасать завод – решение политическое. При желании правительство могло бы найти выход. Ведь кому-то прощаются долги по налогам, а кто-то вообще налоги не платит. Как сказал один мой знакомый, если бы совладельцем завода был друг президента – всё решилось бы быстро и просто. Но друзей президента на «Металлисте» нет. Есть только директор, отдавший 30 лет заводу, и трудовой коллектив, который пятый месяц живёт без зарплаты с надеждами на лучшее.
