Жену Бориса Колеватова отправили из Тагила после КТ лечиться домой, а потом сказали, что поздно госпитализировали

Мы познакомились с Борисом Алексан­дровичем Колева­товым в редакции: он пришёл дать день памяти по по­воду кончины сво­ей супруги Вален­тины Алексеевны.

Завязался разговор, Борис Александро­вич рассказал нам, какое горе случи­лось в его семье. Нам кажется, что эта история долж­на быть предана огласке.

Жизнь человека за­висит от множества и множества слу­чайностей. И порой такая случайность может стоить чело­веку жизни.

В медсанчасти помощи так и не получили

— Мне, конечно, труд­но говорить на эту тему, — начал свой рассказ Борис Александрович и заплакал. Но потом совладал со свои­ми эмоциями и продолжил: — Жена у меня затемперату­рила в ноябре. Мы обрати­лись в медсанчасть, потому что Валя была работником комбината. Но врач сказала: зачем пришли на приём с температурой 38,3, идите с другой стороны больницы. Действительно, в подвале принимали с подозрением на ковид. Мы пошли туда, там народ стоял, всё было забито. Мы стали ждать. Жене стало ещё хуже, она сказала, что не может не только стоять в очереди, но и сидеть. И мы уехали до­мой, так и не получив помо­щи.

На следующий день я взял документы и пошел в медсанчасть один. Там я записался на очередь, что­бы сдать тест на ковид. На следующий день я пошел опять в больницу, занял очередь. Когда очередь поч­ти подошла, брат привез Валентину, у неё взяли тест, и мы увезли её домой. Мне сказали, что результаты бу­дут через 12-13 дней. Лече­ние при этом никакое не выписали.

Ночью из Тагила отправили домой

Борис Александрович го­ворит, что, пока они ждали результата теста, жене ста­новилось всё хуже. Потом стало совсем плохо. При­шлось вызвать скорую по­мощь. Приехавшие медики сказали, чтобы жена собира­лась в Нижний Тагил, на КТ легких. В этот же вечер жен­щину увезли в Тагил, в пер­вую больницу на Вагонку.

— Ночью уже она мне позвонила, сказала, что эта больница не справляется с потоком больных, и их на автобусе повезли в какую-то другую больницу. Когда то­мографию сняли, сказали, что у нее незначительное поражение легких, и отпра­вили лечиться домой.

Была глубокая ночь. 77-летнюю женщину с тем­пературой, которая у неё так и не спала, отправили своим ходом из Тагила в Качканар! Это не укладывается в голо­ве ни у мужа, ни у нас, да, наверно, ни у любого здра­вомыслящего человека. Но Валентине Алексеевне по­везло: в это же время в боль­нице в такой же ситуации оказалась ещё одна качка­нарка. За ней на машине из Екатеринбурга приехал сын, чтобы отвезти в Качканар. С ними Колеватова и уехала домой.

— И вот её ночью с тем­пературой просто вытол­кнули из больницы! — воз­мущается Борис Колеватов. — В четвертом часу ночи она приехала домой. Я был силь­но поражен, что такое обра­щение в медицинском уч­реждении с пенсионерами: просто выбросить на улицу с температурой — добирай­тесь, как хотите.

Супруг рассказывает, что Валентине выписали лекар­ство, но в Качканаре его не было. Пришлось заказать дочери в Екатеринбург. Там она где-то его достала и при­везла в Качканар. Но время шло, и это время без лече­ния, видимо, было упущено. Три дня Валентина Алексе­евна принимала это лекар­ство, три дня муж ставил ей уколы.

— Но вижу, что она тает у меня на глазах, — опять сквозь слёзы рассказыва­ет муж, который до сих пор не может прийти в себя от такой утраты. — Пока Валя была дома, из медперсонала никто к нам не приходил, не осматривал её.

Почему так поздно привезли?

Борис Александрович пытался вызвать врача, но в медсанчасти сказали, что у них на дом врачи не ездят. Тогда они вызвали врача уже из ЦГБ. Приехал мужчина, осмотрел её, сказал, что нуж­но везти в Нижний Тагил.

— И опять повезли её в Тагил. Когда Валю уже поло­жили, а положили её сразу, без КТ, туда позвонила дочь, чтобы узнать ситуацию. Ей ответили: что ж вы так позд­но её привезли? Дочь объяс­нила, что эта больная была у вас ровно неделю назад, и вы же отправили её ночью с температурой домой.

В Нижнем Тагиле Колева­това пролежала около недели. Она говорила родным, что в палатах чисто, отно­шение медиков хорошее, ле­чение тоже. Но, видимо, её болезнь уже не поддавалась лечению.

Муж рассказывает, что под ИВЛ она не лежала, толь­ко ходила с кислородом.

— Я начну звонить, а она: «Ой, тяжело, тяжело мне…». Последние слова её были: «Только прибирайся дома. Береги себя…».

— Потом дочь позвонила мне, сказала, что её переве­ли в реанимацию. А на сле­дующий день мне позвони­ли из больницы и сказали: «Примите наши соболезно­вания!» Ну и всё.

Затем были страшные дни. Тело из Тагила сразу не отдали, без вскрытия, а там очередь. Пришлось ждать три дня. Колеватов говорит большое спасибо салону ри­туальных услуг «Память». Они всё сделали быстро, чёт­ко.

— Мы с директором сало­на Андреем поехали за ней в Нижний Тагил, привезли. Он взял на себя всё оформ­ление документов в загсе. И со всем остальным помог. В такие дни в голове туман, не знаешь, куда кинуться и что сделать. Спасибо ему!

«Не женщина — сказка!»

Борис Александрович рассказывает свою скорб­ную историю, временами просто не может говорить: душат слёзы. Но ему всё же хочется рассказать, какой чудесной женщиной была его жена.

— Валя работала в отделе оборудовании и складско­го хозяйства на комбинате. Потом работала на складах, в салоне спецодежды. Мы с ней прожили ровно 32 года. 10 декабря мы с ней зареги­стрировались, и 10 декабря она умерла. Мы встретились уже немолодыми людьми: у неё было двое детей и у меня двое. Дети между со­бой дружно жили. Мои дети с ней советовались всегда. А брат мой на похоронах пла­кал так, как не плакал на похоронах родителей. Вот как мы жили! Кому начну рассказывать, какая она за­мечательная женщина, все говорят: «Так ты можешь и не рассказывать. Глядя на тебя, всё ясно: каким ты был до встречи с ней и каким ты стал». Да, это была сказка, а не жизнь.

Сейчас Борис Александро­вич спасается рыбалкой.

— Вроде ходишь, чем-то занимаешься — нормально себя чувствуешь; как начи­наю про это говорить — ко­мок к горлу подступает. И всё время одна мысль в голо­ве: «Наверно, что-то можно было сделать, чтобы спасти её!». Как тяжело без неё! Надо держаться, жить-то надо.

В телевизоре другая жизнь

— То, что у нас с телеви­зора говорят про медицину, и что есть на местах на са­мом деле – это две большие разницы. Что у нас в стране делается с медициной? — за­дает риторический вопрос мужчина. — У нас никто ни за что не ответит. У нас что с милиции, что с больницы никогда никакого спроса не будет.

И ведь знали все, что та­кая эпидемия идет. И не под­готовились: ни аппаратуры, ни лекарств, ни больниц. Вот читал, в каком-то городе крупнее Качканара был один аппарат КТ, и тот сломался. И как людям быть? И в Нижнем Тагиле эти КТ ломались, и больных людей туда-сюда на автобусах возили. Ведь нету аппаратуры, бардак сплош­ной в здравоохранении.

Счастлив тот, кто уйдёт первым

Борис Александрович вспоминает, что как-то у них с женой в шутку зашёл раз­говор, кто же первый уйдёт из жизни. На что Валенти­на Алексеевна тогда сказала мужу:

— Тятенька, так это же счастье для того, кто первый умрет. Чтобы этого всего не видеть и не переживать. И правда! Так тяжело без нее! Как-то в саду мы с ней сади­ли рожь и сфотографирова­лись. Я нашёл фото и детям хотел наказать, чтобы эту фотографию сделали на наш общий памятник.

P.S. Вот так в один миг у человека может пе­ревернуться вся жизнь. А в голове посто­янные мысли: чем можно было помочь, кто виноват, можно ли было предотвра­тить трагедию? Но приходят ли эти мысли чиновникам от здравоохранения? Просыпаются ли они от всего этого ужаса ночью в холодном поту? И ведь наверняка смертей могло бы быть меньше, если бы помощь была ближе, до­ступнее, квалифицированнее.

По официальным данным на январь 2021 года, с нача­ла пандемии в России от вируса COVD-19 умерло 64 134 человека, в Свердловской области — 1364. Но я не верю официальной статистике, потому что главное кредо чиновников — скрыть, умолчать, не дать распространить­ся информации. Главное для них — чтобы всё было тихо, спокойно, без паники. Но для людей, которые потеряли в пандемию родных и близких, спокойной жизни уже не бу­дет никогда.