Дмитрий Качан 50 лет назад приехал в Качканар. Теперь он — заслуженный ветеран МВД

Дембель

Осень 1972-го. Заканчивался второй год срочной службы. Пятеро сослуживцев-приятелей перед дембелем прикидывали: как дальше жить? Все пятеро — классные водители боевых и вспомогательных машин. Исколесили почти всю Западную Украину: Ужгород, Львов, Ивано-Франковск, Хмельницкий.

— Так почему на Урал, в такую даль рванули уроженцы Украины, Белоруссии, Литвы? — спрашиваю я. — Благодатные, по тем временам, места. Тепло и не голодно.

— Так мы ж ракетные войска, для нас любая цель была близка, — Дмитрий Качан чуть усмехается. — Почему-почему — да по Качану, — откровенно уже смеется ветеран. — Такие стройки по всему Союзу! Ты молодым не был? Романтики не хватанул полной грудью?

А было так. Почитали ребята газеты, нашли Аркалык, Норильск и Качканар. Выбрали Урал. И поближе, и не так холодно. Сделали запрос, получили вызов. Приехали все: Южанин, Михайлов, Ордынский, Ермохин, Качан.

Комбинату они почему-то не понадобились. Устроились в автобазу. Дмитрий Тарарухин, начальник предприятия, охотно принял всех. Выплатили подъемные — и за работу.

Сражение за паспорт

У Дмитрия Качана, как жителя сельской местности Белоруссии, паспорта не было. Только свидетельство о рождении, водительские права и военный билет. Без паспорта как? Везде же требуют. Хорошо, что хоть на работу приняли. А зарплату да прописку не получишь без паспорта.

Обратился в местное отделение милиции.

— Начальник отделения, майор, я и фамилии его тогда не знал, — рассказывает Дмитрий Александрович, — такой добродушный с виду, с веселинкой в глазах, предложил мне в милицию идти работать, тогда и с паспортом проблем не будет, — и сейчас, вспоминая, удивлен такому обороту Качан. — С чего бы это вдруг я туда пошел? И на автобазе неплохо кормят.

Пошел в паспортный стол. Там тоже удивились отказу. Вместе с ней пошли к майору. И опять отказ, уже в более жесткой форме.

— Мне же без паспорта никак! В деревню возвращаться? Так у меня и денег нет! И потом — я же по вызову сюда прибыл! — взывал к здравому смыслу Качан.

— Кто вызывал, с того и спрос. Иди на базу ОРСа, там грузчики нужны. Заработаешь, уедешь в деревню свою.

И начальник деловито уткнулся в бумаги.

С помощью Тарарухина вскоре получил-таки зеленую паспортину новоявленный качканарец. Руки умелые, трудолюбие и добросовестность в характере были замечены. Он и на грузовиках работал, и почту, опечатанную, особо важную, доверяли доставлять.

— Такое настроение было на работу! Коллектив молодежный! Жизнь текла бурной рекой. Веселая общага! Эх-ма, Сёма! — вдруг веселые искорки погасли в глазах рассказчика. — Месяца два так пролетело, и на тебе — опять неприятность. Права отобрали! Просто ни за что!

Добровольный «привод» в ГОВД

Приходит понуро домой Дима Качан, а вахтер общежития сообщает:

— Дежурный милиции передал, чтобы ты к их начальнику пришел.

Всю жизнь свою прокачал молодой шофер за десяток минут. От детства босоного до нынешнего дня. Ну, вез холодильник, так по накладной это было. Тут милиционер останавливает. Проверяет документы. Забирает водительское удостоверение. Позволяет продолжить движение. В чем и когда провинился? Пришел в ГОВД.

— Ты чего сюда? — встречает в коридоре милиционер, права отобравший.

— К начальнику, за правами, наверное, — отвечает проситель.

— Забирай свой документ, и быстро отсюда! — отдает права милиционер.

— Извините, я к начальнику приглашен — упорствует посетитель. И сидит, ждет терпеливо.

Добился приема у начальника.

— Ты нам здесь нужен, — Лебедев был откровенен.

— Ты уж извини, что так, но очень нужен.

Это сейчас можно предположить, что была проведена в этом случае целая вербовочная операция. Почему именно Качан? Шоферов в городке мало? А вот выбор пал именно на него. И безошибочно.

— Мне надо с ребятами поговорить, подумать. Не могу вот так решиться.

— Иди, советуйся, два дня тебе, — отрезал Лебедев.

—И еще вот тебе путевка на спецкомиссию уже выписана. Через два дня чтоб прошел!

Ребята восприняли это со смешком. В менты подашься? Па-аздравляем!

А куда податься? Прошел комиссию, и вроде забылось все. Работал и работал себе в автобазе. И снова велено явиться к начальнику, уже подполковнику Рудольфу Лебедеву.

— Послезавтра, товарищ Качан, выходите на дежурство в качестве милиционера-водителя при дежурной части.

Привстал со стула Дима:

— А как же работа?

— Всё, Дмитрий, идите, готовьтесь. Всё уже решено.

— Это без меня меня.. — возмущается новобранец.

— Да иди уже! — раздражается командир. — Поработаешь временно, там посмотрим, кого на ком женили. И громко к-хекнукл вслед закрывающейся двери кабинета.

22 июня 1972 года приказом комиссара милиции 3-го ранга по Свердловкой области Дмитрий Качан зачислен (временно), а как оказалось, на 24 года в ряды советской милиции.

«Романтическая» зарплата

За первой зарплатой шел в бухгалтерию милиционер Дмитрий Качан в состоянии приподнятого настроения.

Кассирша, выдала ему на руки вознаграждение в сумме 77 рублей.

— Я стою в недоумении, жду доплаты. — Дмитрий Александрович говорит об этом весело. — Она через минуту взглянула на меня недоуменно: «Чего стоим? Не задерживай очередь».

Приподнятости как не бывало. Если в автобазе у Дмитрия на круг выходило до 220 рублей в месяц, то настроение молодого человека понять можно.

— Бывало, придешь с дежурства, заглянешь в тумбочку, крякнешь, воды попьешь, и спать. А что делать? — вопрос повис в воздухе.

— Офицеры получали до 120 рублей. Рядовой и сержантский состав до 80-ти, не больше.

— Это же две стипендии, — озадачен и я. — Как на такое можно прожить?

Вспомнился старый анекдот о милиционере, который за зарплатой не приходит, думает, что раз пистолет выдали, то и крутись, как хочешь.

— Вот именно, — подтверждает, смеясь, Дмитрий Александрович. — Это ведь и покушать надо, и одеться. Не в форме же все время щеголять.

Мысль, что рвать отсюда надо, мелькнула, конечно. Но характер не тот. Вроде как с поля боя бежать. Да и работа понравилась — не соскучишься. Опять же и отношения в коллективе были такие, что затягивало как-то, уютно здесь было и тепло, хотя и не сытно.

— Ну, и еще одна веская причина была остаться, — веселится Дмитрий Качан. — Права-то мои Рудольф Павлинович в своем сейфе придержал, на всякий случай! Но главное, считаю, это романтизм. Я ведь не один такой был. Мы все какие-то романтики были.

Закон и порядок охраняли, порой здоровьем и жизнью рискуя. А такая служба не за зарплату несется. Это от души, от характера зависит.

Без сна и покоя

Когда один жил, то еще ничего, крутился. Приспособились с ребятами вагоны разгружать. Как «выгодный» груз подвернется, так в легкую можно было по десятке заработать.

Служили-то сутки через двое.

— А вот когда женился, да ребенок родился, тут затылок зачешешь, — признается Дмитрий Александрович. — И опять же выход я нашел. Сторожем на стройку устроился по совместительству. Как раз развернулось строительство 12-этажек. 80 рублей — не кот начихал.

Там строить радиозавод взялись. Там 120 аж рублей платили. Итого 280 выходило. Можно жить.

— Правда, как только свободная минутка, так и засыпаешь. Но молодой был, дюжой, здоровья хватало. Успевал и в спорте, и общественных мероприятиях поучаствовать. Еще и вечернюю школу окончил.

Совместительство работ сотрудникам МВД запрещалось по положению.

— Однако заместитель Лебедева, Сейджан Зарипов, вопреки запрету, подписал нам справки-разрешения. Да и сам Рудольф Павлинович все обо всех знал, помогал, как мог. Кому квартиру, кому путевку на курорт, кому ребенка в лагерь устроить. Он за нас горой стоял. Ну, и мы ему тем же отвечали. — Дмитрий Качан чуть взгрустнул. — Большой души и мудрости был человек. Таких, наверное, больше и не делают.

Оперчуйка

В первые же дни службы изучил все дорожки-тропки, тупики-переулочки этого городка. Он как-то интуитивно чувствовал Качканар, как живое существо. Хорошая память и аналитический склад ума не раз помогали в раскрытии преступлений.

— На Первомайке? — рулил на вызов Качан. — Что там? Окна побили? А, так это, наверное, тот-то! Припугнуть его надо, а то распоясается совсем.

— Ну, вот к примеру, — хрипловато повествует ветеран, — просто едем на вызов. Навстречу велосипедист. Ничем не примечательный, только на багажнике балетка ученическая.

Я как-то заметил, что он чуть дернулся при виде машины нашей. Тормознули. Дежурный лейтенант просит приветливо предъявить документы.

Я подхожу сзади:

— У вас, гражданин, колесо спустило, подкачать бы. Он взгляд отвернул, колесо осматривает, а я замки чемоданчика как бы ненароком открываю.

А там отмычки-примочки, пилочки разные. Полный криминальный набор. Предъявить ему, правда, нечего, но на контроль взяли. Этот парень, Женька К., потом такое отчебучил! Дело было интересное. Сидят себе работницы сберкассы, деньги пересчитывают. На обед пошли в столовку ближнюю. Деньги и револьвер с патронами просто сунули в ящик стола. Дверь на замок — вроде надежно. Возвращаются — дверь на замке. В ящике — пусто!

Тревога на всю область. Шутка ли, оружие в руках преступника!

О Женьке тут и вспомнил Качан. Перекрыли все автобусные и ж/д пути. Безрезультатно. Ориентировки разослали. Потом уж, месяца через три его взяли.

Особо сдружился Дмитрий Александрович с несколькими городскими ребятами.

— Самых надежных было человек пять-семь. Придут, сидят, говорят о своем. Тут вызов, или просто попатрулировать надо выехать. Они с нами. Не дружинники, нет. Просто болеющие за свой город пацаны, — ностальгирует ветеран МВД.

«Начальник, только без рук!»

Был на службе такой случай. Человека нашли в своей квартире, смертельная ножевая рана груди. Опера быстро соседей опрашивают. Установили наличие знакомых, друзей погибшего. Свидетелей ищут.

Выясняется, что на четвертом, вроде, квартале дружок убитого остановился. Ни номера дома, ни примет. Все дома и квартиры проверять? Оперативник будет ходить по квартирам неделю.

Ночь на дворе. Качан останавливает машину, по какому-то наитию, возле темного подъезда дома, почти незаселенного. Опер по квартирам пошел. Тут парень из подъезда выходит. С мусорным ведром. Это среди ночи-то!

— А можно документы ваши посмотреть? — громко так говорю, чтобы оперативник услышал, — рассказывает ветеран.

— Какие документы, начальник? Мусор вынести уже без паспорта нельзя? Дома оставил, конечно.

А одет не по-домашнему: в брюках, в пиджачке. Обращение «начальник» тоже насторожило. Да и дом-то почти не жилой.

— Ну, зайдем, что ли, домой, посмотрим.

Тут и опер на голос вышел.

— Начальник, только без рук, я сам.

Потом уж оказалось, что приезжий это был «товарищ». По каким делам приехал, по какому поводу убил, это дело розыска и следствия.

Отец-убийца

— А по поводу риска потерять здоровье, жизнь даже, что скажете? Было такое?

Мой собеседник вдруг понурился, глаза опустил. Молчал долго.

— Знаешь, один раз убить хотелось. Прибежала девочка маленькая во 2-ю школу и рассказывает, что пьяный отец ее сестренку убил. Учителя — к нам. Мы срочно на адрес.

Там, за филенчатой дверью, озверелый мужик с широким топором.

Сунься, так враз башку и отрубит. Ну, мы тоже на взводе. Филенку вышибаем. Тот и правда, на всё готов. Глаза бешеные. В руках топор огромный. Тут мне санки детские подвернулись. Я этими санками защищаюсь, наступаю, а Коля Скворцов, он тогда уже в капитанах ходил, ногой дверь выносит, ныряет в ноги, руку с топором перехватывает.

Вот с помощью этих санок вместо пистолета и взяли отморозка.

Убил он в пьяной горячке ребенка. Зарубил.

— Хорошо или плохо, что оружия у нас не было, не знаю. — Дмитрий Качан опустил руки на колени. — Не знаю! Как увидел убитого ребенка, застрелил бы, наверное, подонка.

Когда были убиты двое дружинников из украденного в тире пистолета, долго Дмитрий Качан себе покоя не давал, ведь на месте кражи он был и, пока опергруппа работала, успел обойти территорию.

— Я, пока этот тир осматривали, думал: «Не мог же воришка нести на себе и винтовки похищенные, и пистолеты. Где-то на территории спрятал. Поискать бы, да засаду организовать», — жалеет о недоработке и сейчас Качан. — Но два убийства в тот день произошло, это вам не кража. Все были силы туда брошены. А могло быть иначе. Ну, да чего уж теперь.

Городской оружейник

К оружию Дима Качан с детства относился уважительно и умело. Когда введена была разрешительная лицензионная оружейная система, он был назначен инспектором.

— Да вы же помнить должны, когда рядом с одеждой в магазинах продавались двустволки, стиунцы, вплоть до малокалиберок, — оживляется ветеран-милиционер. — Вот и решено было правительством упорядочить эту продажу. И правильно. Хочешь получить в руки оружие — докажи, что ты нормальный, хотя бы психически, человек!

Понятно, что нанести вред здоровью можно и скалкой, и вилкой, но это в случаях «кухонных» ссор. А само по себе огнестрельное и холодное оружие — совсем другой случай. Так что я со всей ответственностью приступил к новой работе.

С охотниками, частниками, по словам ветерана МВД, работалось легче, чем с производственниками. Везде же завелась своя охрана. Поначалу была особая гонористость со стороны комбината. «Вы собственность-то охраняйте, но и закон обязаны соблюдать» — таков был главный довод инспектора. И заставил соблюдать.

Один случай, рассказанный Качаном, говорит о его принципиальности. А таких «неподатливых» ментов уважали и охотники, и преступники, и руководители, хоть и злились.

— Однажды вызывает меня замначальника ГОВД с требованием сделать ему пропуск на территорию комбината, чтобы он в любое время мог туда пройти, — тогдашнее напряжение просматривается в инспекторе и сейчас. — Ответил, что не могу, не в моих полномочиях. Раздухарился зам, к Лебедеву побежал. Вызывают меня.

— Это как же, мой заместитель не может войти на территорию городского предприятия? — гремит Лебедев.

— Вы договаривайтесь с руководством, а караульная служба своё дело знает. Всё по уставу. Я их только курирую, могу хранение, наличие, состояние оружия проверить, и всё на этом. Территория меня не касается, — отвечает инспектор.

— Тут и Лебедев поутих, посмотрел на меня внимательно. «Свободен», — говорит.

Сидит в кабинете, ждет нервно инспектор. Может, уволили уже? Назавтра тоже ничего.

— Ну и правильно, так и должно быть, — успокоился Качан. — Есть и у нас справедливость.

А взыскание он все же получил. Однажды зам заметил его в летней униформе, но в сандалиях. Жара на дворе. Замечанием отделался, и то ладно. Служим дальше.

На пенсию ушел без угрызений совести и с чувством до конца исполненного долга.

Василий Верхотуров