«Пусть она пока у вас полежит»

У бабы Любы трое детей, но после перелома за ней ухаживали посторонние люди

Баба Люба обрушилась на нашу семью неожиданно. Причём, обрушилась – в буквальном смысле этого слова. Почему за пожилой женщиной с переломом шейки бедра два месяца ухаживала ее подруга, по сути, сама инвалид, а не дети, которых у бабы Любы трое?

Две Любы


Сейчас им обеим по 85. Старшая Люба родилась в июне, младшая – в ноябре. Но когда-то они жили в одной деревне под Исом и ходили в одну школу за 20 километров. Причем, бывало, старшая Люба несла по лесу свою подругу на закорках, потому что у той часто болели ноги.
Затем жизнь развела их, но в чём-то их судьбы оказались похожи. Люба старшая родила дочь Ларису (то есть меня). Вторая Люба первую свою дочь тоже назвала Ларисой. Затем в семье родился ещё и сын. Во втором браке родилась ещё дочка.
И прожили они большую часть жизни в Качканаре, но как-то близко дружить уже не получалось: семья, дети, заботы, огороды.
На склоне лет обе жили заботами о детях и внуках.
Даже травма у них оказалась одна на двоих: старшая шейку бедра сломала в 65, младшая – в 85.
Судьба свела их снова только тогда, когда Любе младшей нужно было приезжать в Качканар, а в квартире у одинокого сына она остановиться не могла: боялась его вспыльчивого характера и его злоупотреблений спиртным. Люба-старшая жила в своём доме одна, так что места хватало. Иногда гостья приезжала на день-два, а бывало, и недельку поживёт, делая тут свои дела.
Тут нужно пояснить, что своей квартиры у младшей Любы уже не было: она всё отписала детям. Зимой жила в квартире младшей дочери в Нижней Туре или гостила у старшей Ларисы в её небольшой квартире в Екатеринбурге, а летом уезжала в родительский дом в полузаброшенную деревню недалеко от Иса. А прописана была в Качканаре, хотя качканарская однушка тоже была отдана младшей дочери.

Перелом


Шейку бедра она сломала в первых числах августа. Приехала к моей маме, Любе старшей, неудачно вышла из такси и упала. Как упала, почему, толкнула ли её машина или она сама не удержалась на ногах – сейчас трудно сказать. В свои 85 она уже передвигалась с палочкой: сказались не только годы, но и заболевания – грыжа и онкология.
Таксист вышел из машины, помог ей зайти в дом, спросил, всё ли нормально. Сначала боль была терпимой. Но потом невозможно стало ни встать, ни лечь. Утром была вызвана скорая, и бабушку отвезли на рентген, который показал перелом шейки бедра.
Часа через два скорая привезла пострадавшую обратно в наш дом на «кулацком» посёлке. Хирург выписал постельный режим и покой. Тут же прилетел внук бабушки, который живет в соседнем городе. Он предложил отвезти бабулю к дочери в Нижнюю Туру, но баба Люба попросилась полежать какое-то время у подружки. Мама не могла ей отказать.

Полный покой


Врач выписал полный покой на три недели. И начался покой для одной Любы и беспокойство для другой. Дело в том, что дом не оборудован канализацией, из удобств – горячая вода из крана и слив этой воды в специальный бак, вкопанный в землю. Как раз в это время в очередной раз забило яму, и воду приходилось выносить вёдрами. Чтобы прочистить бак, нужно было его раскопать. Это дело решили отложить до осени, потому что в огороде имелись посадки.
Как я уже говорила, мама тоже ломала шейку бедра, но перелом у нее был сложнее, со смещением. В нашей ЦГБ 20 лет назад ей сделали операцию. И вроде сначала всё было хорошо, но со временем одна нога всё-таки стала короче другой. Сначала мама ходила без палочки, затем с палочкой, но всё труднее и труднее. В последние пару лет она не выходит даже до магазина и даже по квартире передвигается с палочкой. Благо, что все её наследники живут в Качканаре.

Мама


Что бы вы сделали, если бы ваша мама сломала шейку бедра? Конечно, кинулись бы к ней, забрали к себе и ухаживали бы, пока мама не встанет на ноги или хотя бы на ходунки!
Первым на следующий день пришёл её 60-летний сын. С порога он крикнул:
— Где эта мразь? Мы с ней должны были ехать в Пенсионный фонд в Туру, я съездил, но зря. Оказалось, она меня не записала!
Когда-то у этого сына была травма головы, да и годы алкоголизма (возможно, до шизофрении) дают о себе знать. Он требовал от матери денег, которые прокатал в Нижнюю Туру.
Потом позвонила дочь из Екатеринбурга. Она сразу сказала, что взять к себе маму не может, потому что они с сыном (как оказалось, хирургом) живут в маленькой квартире.
— Мама, ты только рассчитайся с бабой Любой за уход, — не раз повторяла дочь по телефону. — Ты ей должна!
Третья дочь не звонила. Когда баба Люба звонила ей сама, то телефон был либо недоступен, либо шли длинные гудки.
Постоянно звонил и навещал бабушку только внук младшей дочери. Он так и называет её «мама Люба», потому что считает её второй мамой: так получилось, что он жил с ней, когда учился в школе.
— Мама Люба, я тебя не брошу, — говорит он ей по телефону. — Будем решать, что делать, но пока поживи в Качканаре.

Баба Люба стала своей


И вот моя мама стала ухаживать за своей лежачей подругой. По выходным в доме на посёлке по прежнему собиралась вся семья. И уже никого не смущало, что одна из комнат занята, и вообще в доме находится посторонний человек. Баба Люба стала своей в нашей семье. Сходить за лекарствами, купить её любимую мороженку, положить деньги на телефон, заплатить за квартиру, в которой прописаны они с сыном, стало привычным делом.
Если мы что-то готовили, то всегда был вопрос: «А бабе Любе отнесли попробовать?».
А вечерами, когда подружки оставались одни, они разговаривали, вспоминали своё детство, свою деревню, разгадывали кроссворды, читали вслух анекдоты и хохотали над ними.
Сначала родные бабы Любы уговорили, чтобы она полежала у нас до начала сентября, потом до середины сентября, что пока нет возможности забрать к себе маму (хотя мы не знали, почему нет такой возможности, ведь в Туре имеется трёхкомнатная квартира?!).
Но в назначенные сроки дети свою маму так и не забрали.
Пенсию баба Люба получала в Сбербанке в порядке живой очереди, пластиковой карты у неё не было. Я сходила в банк, узнала, какие есть варианты получения пенсии. Оказалось, что только один – оформить доверенность с выездом нотариуса на дом. Хотя баба Люба и предлагала оформить доверенность на меня, но я отказалась. В итоге приехал внук и оформил всё на себя. Потом только привозил бабушке деньги.

В эпицентре


Между тем, события развивались стремительно. Когда бабу Любу увозила скорая, она сказала, что её сбило такси. На другой день, правда, она уже говорила, что, вероятно, сама упала. Но делу, как говорится, был дан ход.
И вот в нашем доме периодически стали появляться полицейские, таксист, который привозил бабе Любе гостинцы. Полицейские проводили с бабушками допросы, снимали показания, беседовали. Баба Люба написала, что претензий к таксисту не имеет, но правоохранители ей не верили и говорили, что это таксист вынудил написать заявление.
Как-то показания с них снимали почти два часа. Бабушки перенервничали, тем более баба Люба плохо слышит, и следователям приходилось постоянно повторять вопросы.
Как-то, придя к маме, я увидела у дома полицейскую машину с мигалкой. Оказалось, что это очередной визит стражей порядка. В эти дни, в разгар ковида, они ездили к бабушкам как на работу. Но потом эти визиты резко прекратились.
Но не только по делу таксиста наведывались в эти дни представители закона. Дело в том, что непутевый сын бабы Любы находился под следствием, и его постоянно разыскивала полиция. Так как дома он не всегда был, и телефона у него нет, полицейские решили, что задержать его может моя мама. Они так и говорили:
— Если он к вам придет, звоните нам и задержите его до нашего приезда, — говорил высокий страж порядка.
— Он болеет ковидом, и я в дом его не пускаю. Как вы себе представляете задержание? — спрашивала моя маленькая сухонькая мама.
Сын периодически появлялся у нашего дома, баба Люба передавала ему какие-то деньги на жизнь (потому что сам он не работает и пенсию не получает ни простую, ни по инвалидности). Потом звонили полицейские, спрашивали:
— Был?
Мама отвечала:
— Был.
— А почему вы его не задержали?
Но в конце концов они справились и без моей мамы и благополучно поймали его сами, и отправили в СИЗО Нижней Туры. Потом, правда, отпустили.

Их заботы стали нашими


Мы видели, что маме нелегко ухаживать за лежачей подругой. И поэтому стали намекать родственникам, что пора бы и забрать уже бабушку. Но у тех всегда находились отговорки. Сначала ссылались на то, что ей надо лежать в покое три недели.
Вот три недели прошли. Между тем абсурдность ситуации не давала покоя ни нам, ни нашим многочисленным родным: почему за бабушкой ухаживают совершенно посторонние люди? Диагноз у неё очень неутешительный, так почему же никто из дочерей не приехал проведать мать?
— Мама, когда дети бабы Любы будут звонить или когда приедет внук, ты скажи, что тебе тяжело, тебе самой нужна помощь, — настаивали мы.
— Дак могу пока, — парировал она. – Какой уход: что себе готовлю, то и она ест. Ну, туалет вынесу. А что там выносить: она и ест, и пьет мало… Пролежней у нее нет. И вообще она просит, чтобы её не забирали, ей тут спокойнее. А что она там будет лежать одна в пустой квартире?
Оказывается, младшая дочь с мужем живут до осени в одном из посёлков под Турой, а у внука семья и двое детей, да ещё работа с командировками, он сможет приезжать к ней только раз в день.

Боец, но не всегда


Наша соседка вызвала бабе Любе знакомого парикмахера. И наша баба Люба с коротенькой молодёжной стрижкой стала просто красавицей. Да и вообще она боец: за всё время ни одного пролежня, ни одной жалобы: у неё только — «всё хорошо, всё нормально, всё вкусно».
Видно, что баба Люба не хочет унывать и сдаваться, хотя она не может не думать о своих детях. Как-то вечером она даже сказала моей маме:
— Выпить бы побольше сонных таблеток и не проснуться.
— Вот ещё, и не думай об этом, — сказала моя мама, оптимист по своей природе. — Всё будет хорошо!

«Забота»


Я подумала, что если родственники или не могут, или не хотят забирать маму к себе, почему же забота о ней легла на плечи моей мамы? Стоп, забота! Так ведь у нас есть центр «Забота», в который можно определить пожилую женщину.
Тогда я пошла в центр, там специалисты меня выслушали, всё время удивляясь, почему многодетная баба Люба лежит у нас, и почему оформлением в «Заботу» занимаемся мы, а не дети. Там мне рассказали, что нужно сдавать анализы, причём, много анализов. Свозить бабушку на кардиограмму и флюорографию. Затем проверить, все ли у нее плановые прививки. Для этого нужно сходить в прививочный кабинет, всё узнать. Если нет какой-то прививки, вызвать специалиста на дом. Напоследок мне дали два листа формата А4, которые должны быть заполнены результатами анализов. Я поняла, что если я буду заниматься анализами, ходить в поликлинику, сопровождать бабушку на процедуры, я просто должна взять отпуск. Я передала все документы внуку и предложила им начать оформлять бабу Любу в учреждение. Он посмотрел на эти листочки и сказал, что они заберут её в Туру, но нам нужно ещё немного потерпеть.

Потерпите ещё!


Потом старшая дочь бабы Любы сказала, что нужно заключение врача, что мать готова к транспортировке. Врач неотложки приехал, посмотрел, сказал, что вообще-то хирург должен смотреть. Приходил и хирург, но ничего не написал, потому что карточка больной оказалась в медсанчасти.
Тогда я пошла в медсанчасть и через заведующую поликлиникой забрала карточку. Хотя так до конца и не было понятно, зачем нужно заключение хирурга для перевозки бабушки к родственникам в Нижнюю Туру. Когда карточка была на руках, у родственников появилась другая версия: нужно сходить к заведующему поликлиникой ЦГБ, чтобы он дал разрешение на перевозку бабушки, даже не осмотрев её.
Время шло, вызывались врачи, собирались карточки – бабушка оставалась лежать у нас.
В конце сентября мама вдруг заболела. Температура выше 38, кашель, слабость. Могло случиться так, что уже за нашей мамой нужен будет уход. Тогда я решила позвонить младшей дочери, но когда спросила её, на том конце провода мне сказали, что я не туда попала. Я позвонила внуку, объяснила, что моя мама плохо себя чувствует, тоже лежит весь день и не может ухаживать за лежачей. На что он мне ответил:
— Вы предлагаете ускорить процесс?
— Да, я предлагаю ускорить — забирайте бабушку, — ответила я.
На другой день моей маме стало полегче, она смогла вставать. Внук позвонил, узнал, что её стало получше, и баба Люба снова осталась у нас.

Неспокойный отпуск


Неожиданно для себя самих мы с мужем собрались в отпуск. Бабушка наша воспринимает такие отъезды нормально. Ненормально было у нас на душе. Мама моя, видимо, тоже чувствуя какое-то беспокойство, снова переговорила с родными своей подруги и сказала, что она опасается оставаться с ней одна на десять дней.
Тогда снова приехал внук, съездил в «Заботу». Почему-то оказалось, что нужно всего-то сдать анализы. Он заплатил за эту услугу. Мы улетели в отпуск 1 октября. И только 10 октября, в последний день нашего отпуска, бабу Любу увезли в «Заботу».
Пока нас не было, приносила продукты и ухаживала за бабушками моя двоюродная сестра, мамина племянница Ирина.
В ближайшие шесть месяцев баба Люба будет лежать под наблюдением заботливого персонала. Уходом и едой бабушка довольна. Думаю, что довольны и родственники, которым не придется самим ухаживать за лежачей больной.

Отдала всё детям


Баба Люба – интересная, грамотная женщина, когда-то даже работала учителем, она любит читать, любит природу, много знает. Всю жизнь она старалась помогать детям. Дочерям отдала всю недвижимость, сейчас помогает сыну, который без материнской помощи, действительно, не выживет. Но в итоге на старости лет она оказалась без своего угла, не нужная детям. Хорошо, что она сумела воспитать заботливого внука. Квартира в Качканаре, в которой она прописана, принадлежит младшей дочери. Там сейчас живёт её сын. И вот как-то прибегает к бабушкам этот сын и говорит, что младшая дочь выставила эту квартиру, с прописанной мамой, на продажу, и уже приходили первые покупатели. Эта дочь матери так и не позвонила…
Если бы мне рассказали эту историю, я, возможно, и засомневалась бы в её правдивости. Но волей судьбы наша семья оказалась в эпицентре этих событий. Оказывается, и так бывает: детей много, а стакан воды подать некому.