Мы их не видим, но они есть. И они среди нас. У них могут быть разные медицинские диагнозы болезней и их проявления. Различны причины, приведшие к пора­жению клеток головного мозга. Общее у них одно – в большинстве своем они становятся обузой для всех. И для близких людей, и для государства.

Уход за такими больными сложен и требует величайше­го терпения даже от ближайших родственников. Еще и немалых финансовых затрат. А если человек одинок?

Проблемы животных важнее людских судеб?

Вот недавний случай, о котором рассказал наш чи­татель Иван Канисев.

– С Александром мы ра­ботали вместе в УГЖДТ. Он долгое время, около 14-15 лет, был помощником ма­шиниста электровоза. И вот чуть более года назад, после окончания отпуска, не вы­шел вовремя на работу. Его, естественно, уволили.

Подробностей дальней­шей жизни приятеля Иван Иванович не знает. Ну, не встречается на улицах, не звонит. Что из того? Мало ли что может случиться с чело­веком? На плохое даже и не думал. Александр – молодой, 40-летний мужчина, был жив-здоров, весел и уверен в себе. Хорошая работа, нала­женный быт.

А несчастье случилось. И узнали о нем Канисевы практически случайно. Че­рез третьих лиц. Из близких родственников у Александра никого нет. Только двоюрод­ная сестра, которая к «близ­ким», по закону, не относит­ся.

– Когда сам увидел, во что превратился Александр, не смог сдержать слез, – до сих пор переживает Иван Кани­сев. – Лежит на полу, в гря­зи и вони, исхудавшее тело, лицо заросло бородой. Но ведь жив! Подняли на кой­ку, стали расспрашивать, что да как. В ответ – или нечле­нораздельное мычание, или невразумительная не по теме речь.

Вызвали машину «Скорой помощи». Привезли в невро­логическое отделение ЦГБ. Там обследовали, поставили диагноз. Через некоторое время перевели больного в наркологическое отделение, где есть отдел психотерапии. Вот там он сейчас и находит­ся. Семья Канисевых наве­щает Александра почти еже­дневно.

– Замечаю, что болезнь прогрессирует, – говорит Иван Иванович. – У Алек­сандра частое выпадение памяти. То узнаёт нас, то нет. Появляется какая-то непо­нятная агрессивность, хотя физически немного окреп. Но не понимает элементар­ных вещей. Испражняется под себя. Поэтому постоянно носим ему памперсы, кое-что из предметов гигиены и про­дуктов.

– И никто дальнейшую судьбу этого человека не предскажет, – констатирует депутат Канисев. – Ну, по­держат тут сколько мож­но, проведут какой-то курс лечения… А что дальше? Я местных докторов ни в коей мере не обвиняю. Они сами в условиях медикаментоз­ного дефицита и вала пись­менной отчетности не очень хорошо себя чувствуют. В таких случаях нужен четко прописанный закон, отрабо­танный алгоритм действий по отношению к подобно­го рода больным. И его фи­нансовое обеспечение. А его нет! Государственная Дума все больше о судьбе четве­роногих «друзей» печется. На людей как-то им напле­вать. «Собачьих» проектов, законов о защите животных все больше, и они жестче и для бюджетов всех уровней затратнее. О людях только забыли. Об инвалидах, таких вот больных, как наш Алек­сандр. Какое же мы после этого социальнонаправлен­ное государство?

Елену навестят лишь в день выборов

Года два-три назад жила в Качканаре небольшая семья. Мать с дочерью. Престарелая мама Елены страдала пери­одической потерей памяти. Позже стали проявляться по­веденческие аномалии. Ста­рушка при недосмотре могла выйти из дома и забыть, кто она, не понимать, где на­ходится. Должного ухода и контроля за матерью Елена не могла обеспечить, так как сама после аварии стала ин­валидом. С большим трудом передвигалась по квартире. Трудно жили. Елене необ­ходимы были курсы реаби­литационного лечения. Но как, на кого оставить мать? Для того, чтобы хотя бы вре­менно пристроить бабушку в какое-либо социальное уч­реждение, надо пройти мно­жество этапов. Одного толь­ко психотерапевта вызвать на дом – ушло около меся­ца-полутора. Сейчас Елена после смерти мамы живет одна. Набегами её навещают волонтеры, раз-два в неде­лю приходят соцработники. Ходят за покупками, убира­ют в квартире.

А вот состояние здоровья самой Елены практически никак не отслеживается ме­диками.

– Ну, есть, жива еще, тер­пит. И пусть её, – примерно такое отношение к ним, лю­дям, нуждающимся в посто­янном медицинском кон­троле и помощи социальных служб.

Но 10 сентября, в день выборов, обязательно будут у нее гости. Бюллетень-то нужно заполнить. Так что выездная комиссия посетит больную. В тот день электо­рат в почете. Любой.

Заметили неадекватное поведение – бейте тревогу

– Часто такие забо­левания, как энцефалопа­тия, психо­невропатия, старческая деменция, болезнь Альцгеймера, ши-

зофрения, спровоцирова­ны в большинстве случаев образом жизни самого че­ловека. Особенно, если ор­ганизм его подвержен ри­ску таких заболеваний, как сахарный диабет, сердечная недостаточность, заболева­ния печени, – комментирует Дмитрий Стрелков, заве­дующий наркологическим отделением ЦГБ. – Особо пагубно сказываются вред­ные привычки: курение, алкоголизм, употребление наркотических веществ. Эти психоневрологические болезни на ранней стадии успешно лечатся. Симпто­мы их вначале мало замет­ны. Но они есть. И тут очень важно внимание самых близких людей. При первых признаках нервных срывов, неадекватного, пусть и вре­менного поведения, нужно бить тревогу. Обращаться к врачам-психологам, пси­хотерапевтам, психиатрам, невропатологам. Но чаще всего люди пропускают эти начальные симптомы. Объ­ясняют их случайными сры­вами, мелкими фактами в жизни. Был такой вот слу­чай, уже при моей работе в Качканаре.

Житель Валериановска, 1984 года рождения, рабо­тал водителем-дальнобой­щиком. На хорошем счету был, классный шофер. Толь­ко вот после длительных напряженных рейсов стал снимать усталость и стресс алкоголем. Причем, в боль­ших количествах и подол­гу. Среди спиртного часто употреблял и так называе­мые «фунфырики». К рейсу отходил, приводил себя в порядок, и снова на работу.

Однако запои стали всё длительней и чаще, тут еще и сахарный диабет подоспел. Привезли его в коматозном состоянии в реанимацию, вывели из комы. В терапии подняли на ноги и перевели к нам, в наркологию. Невролог ставит смешанную генезу, мы определяем алкоголь­ный генез. Тяжелый боль­ной. Пришла к нему мать. Он проявил агрессивность и прогнал ее, грязно выру­гав. Она больше не прихо­дила.

Через три месяца мы вы­писали его с подробными рекомендациями дальней­шей домашней стабилизи­рующей профилактики. В нашем лечении он не нуж­дался. Сам себя он не об­служивал. Его нужно было кормить, водить в туалет, и так далее.

Но молодой человек оказался не нужен даже родной матери. Через не­делю они сами привезли его обратно. С претензия­ми: «Он на нас с кулаками кидается, не слушается, лезет в холодильник и все съедает». Грязный, дурно пахнущий, агрессивный. Оставили парня на скамей­ке и просто сбежали. Ме­дицинских показаний для стационарного лечения у него не было.

Тут нужна процедура по­лучения группы инвалид­ности. Или же судебного признания человека неде­еспособным, с назначени­ем денежного содержания и определения опекунства. Это может быть как физи­ческое, так и юридическое лицо. Инициировать су­дебную процедуру могут или близкие родственники, или социальные учрежде­ния опеки.

А в этом конкретном случае с дальнобойщиком — привезли больного об­ратно домой, где он про­писан, имеет долю в жилом помещении с правом про­живания. С нами поехал участковый инспектор для соблюдения законности. За это короткое время из ком­наты больного родственни­ки уже выкинули кровать, все промыли и очистили. Пришлось вселять человека при помощи полиции.

Палата №6 пустовать не будет

– Вот такая невесе­лая история. Такие боль­ные уже не излечива­ются. Поддерживается только определенный уро­вень спокойствия и снятия агрессивности, – чуть по­молчав, продолжил Дми­трий Николаевич. – А спро­воцировать алкоголизацию любого человека легко. Все зависит от социальной сре­ды, отношений дома и на работе, круга близкого об­щения.

– Пройдите по городу Качканару, – говорит док­тор Стрелков. – На каждом шагу продажа спиртного. Сколько специализирован­ных магазинов, ларьков и супермаркетов! Это ли не провокация? Мода на ку­рение, на употребление ал­коголя с раннего возраста просто пугает. А вот анти­пропаганды действенной нет! О социально-эконо­мической составляющей и говорить не буду – и так всё известно. И, как уже го­ворил, всё это прямой путь к необратимым пагубным процессам в организме человека. Так что не будет пустовать наше наркологи­ческое отделение. И психо­неврологическое тоже.

P.S. Мировая статистика показывает увеличение количества психически больных людей. Только в цивилизованных странах им уделяется куда больше внимания и средств, чем в России.

Так, главный психиатр Минздрава РФ предлагает распустить половину своих пациентов по домам. В связи с пожарами, произо­шедшими в психиатрических клиниках и домах-интернатах, рос­сийские власти давно поговаривают о возможном переводе части пациентов на амбулаторное лечение. Традиционное опасение, что это приведет к обострению не только социальной, но и кримино­генной обстановки, специалисты Минздрава отвергают. Им так легче. С глаз долой – и никакой ответственности. Такие уж времена наступили.