. Ушел он в августе 12-го, и после этого долгое время наша улица мне казалась опустелой. Как будто не хватало чего-то очень важного в пейзаже, а именно его фигуры, прохаживающейся после утреннего кофе с сигаретой в руках и в сопровождении Чака, маленькой умной собаки, которая как привязанная ходила за ним по пятам, ни на кого никогда не лая. Или сидящего на скамейке напротив моих окон,  нередко с кем-нибудь из прохожих, многие из которых притормаживали, чтобы с ним поговорить.

Мы часто вместе сидели на этой скамейке, курили  и говорили о разном. Наши взгляды на многое были не схожи, но это не мешало нам приятельствовать. Благо тем для повседневных разговоров находилась масса, их постоянно подкидывала тихо текущая мимо жизнь.

Вот идет женщина в самом что ни есть цветущем возрасте. Она останавливается, приветливо здоровается с Валерием Всеволодовичем. Я особо не прислушиваюсь к разговору, но между тем улавливаю, что называет он женщину уменьшительно-ласкательным именем, не помню каким, но дело не в этом.

— Это что, подружка твоя бывшая, — подкалываю Всеволодыча, когда женщина уходит.

— Да нет, я у нее на свадьбе гулял когда-то.

— Да мало ли у кого я на свадьбах гулял, и  что из этого. Уж больно ты ласково с ней разговаривал, — не унимаюсь я.

— Просто ей до свадьбы еще дожить надо было.

И рассказывает мне историю. За давностью лет я не помню ее, конечно, в деталях, может, и напутаю в чем-то, но суть в том, что вытащил он эту женщину практически с того света, подарив ей вторую жизнь.

Привезли ее, кажется, с завода ЖБИ, то ли с ломиком, то ли с арматуриной в животе – железка пробила печень. Ранение печени, как правило, ведет к смерти, особенно, если вовремя не оказать квалифицированную помощь. Оперировал ее Валерий Васильев, операция, по его словам, была сложнейшей, многочасовой. И успешной. Через год на свадьбе ее и гулял.

Давно это было.  Не знаю, смогли бы при нынешней оптимизации отечественной медицины спасти человека, случись подобная история в Качканаре сегодня. Это сказано не в упрек нашим хирургам, многих из которых я знаю и отношусь с огромным уважением.

Качканарская медицина начала хиреть еще при Васильеве. Он застал начало этого процесс и очень болезненно на него реагировал. Мы много говорили на эту тему, соглашаясь в следствиях, но по-разному видя причины болезненного состояния отечественной медицины. Если коротко, он видел главную причину в развале Советского Союза, я же – в становлении насквозь коррумпированного госкапитализма.

Хирургия в Качканаре  когда-то действительно была замечательная. И по количеству, и по сложности выполняемых операций, и во многом благодаря Валерию Васильеву, который с 1966 года стал руководить хирургическим отделением, а в 1976 возглавил всю качканарскую медицину. По разным городам и весям он выискивал молодых медиков, приглашал в Качканар, обустраивал их здесь, давал возможность совершенствоваться в профессии.

— Сейчас, — говорил Васильев, — происходит очень неприятная вещь. Есть, грубо говоря, два вида операций: плановые и экстренные. Плановые операции – через поликлинику, а экстренные, как сам догадываешься, это всевозможные травмы, ожоги и так далее, когда необходимо срочное оперативное вмешательство. Так вот, существует четкая зависимость: постоянное выполнение сложных плановых операций дает больше шансов на успех в экстренных случаях. Мы проводили много сложных плановых операций, нам позволяла это делать высокая категория, присвоенная хирургическому отделению. Сегодня таких пациентов отправляют в областную больницу. И у наших хирургов не стало возможности наработать опыт на сложных операциях. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Подобные монологи случались часто, было это лет семь или восемь назад, когда пресловутая оптимизация медицины только начала набирать обороты, проявилась же она во всем своем жутком обличии уже после смерти Васильева. Я не знаю, что говорил бы Валерий Всеволодович об этом сейчас. Хотя представить, зная его характер, могу. Думаю, ненормативных слов в его лексиконе сильно прибавилось бы.

Временами он проводил с нами медицинский ликбез, за которым угадывался легкий троллинг. Например, почему надо с осторожностью потреблять крепкий алкоголь, который плохо влияет на работу какого-то клапана какой-то поджелудочной железы, из-за чего содержимое желудка может попадать в эту самую железу, что может привести к тяжелейшим последствиям для всего человеческого организма. Что-то в этом роде. Мы пугались, представляя предстоящий переход на легкие вина, а он, поглаживая свою шкиперскую бородку и закуривая невредную, надо полагать, сигарету, предлагал поговорить об особенностях правления соседнего президента Нурсултана Назарбаева.

Кстати, будучи уже на пенсии, он продолжал читать специализированные журналы, рассказывая потом о новинках отечественной и зарубежной медицины.

При этом, он не раз называл себя консерватором.  Профессия хирурга, говорил Васильев, накладывает свой отпечаток.

Мне почти не пришлось общаться с Валерием Всеволодовичем по его, так сказать, прямой специальности. Лишь однажды, где-то в начале 90-х , перебегая из кухни в комнату, я саданул босой ногой по дверному косяку. Взвыв от боли, я с ужасом увидел, что мой мизинец торчит перпендикулярно к остальным пальцам стопы. В этот момент мне вспомнился почему-то только Васильев, с которым я тогда еще не был дружен, хотя и сиживали, бывало, вместе за праздничным столом у общего друга Сергея Трубина.

— А, ерунда, — сказал Васильев, когда меня примчали к нему домой, и он осмотрел мою опухшую стопу. – Всего-то только косточка сломана.

Он поставил мизинец на место и велел идти к травматологу за гипсовой туфелькой.

Не знаю, к чему это вспомнилось. Много мелких деталей из общения с ним исчезло из памяти, но осталось стойкое ощущение хорошего человека, о котором приятно помнить. Встанет, порой, перед глазами летнее утро, когда птички поют, и легкая прохлада еще нежит тело; и Всеволодыч выходит на крыльцо с не закуренной еще сигаретой, находит меня глазами и кричит:

— Пойдем-ка, Гена, покурим!

— Пойдем, покурим,- отвечаю я. – Хотя Минздрав-то предупреждает…

Васильев выйдет в сопровождении Чака, мы сядем на скамейку, и он расскажет за сигареткой какую-нибудь очередную байку за жизнь…

Увы, уже не расскажет!

P.S. После похорон Валерия Васильева на поминальный обед пришло много народу: друзья, соседи, медики. Было произнесено тогда много хороших слов. И прозвучало тогда же предложение выйти с ходатайством наверх о присвоении центральной городской больнице имени Валерия Всеволодовича Васильева.

Увы, это предложение так и осталось предложением, хотя было тогда всеми горячо поддержано, в том числе и руководством ЦГБ.

К сожалению, у людей короткая память. Еще пройдут годы, не останется в ЦГБ людей, работавших вместе с Васильевым, и покроется травой забвения имя лучшего в истории города руководителя и организатора качканарской медицины, хирурга от Бога, Почетного гражданина Качканара Валерия Всеволодовича Васильева. И будет очень грустно, если так все и произойдет.

P.P.S.  Чак исчез из дома в день похорон, и больше уже не возвращался.