В «НК» за 23 октября прочитала статью, что в городе всего два те­рапевта.

А нам что делать? Я думаю, город эту проблему решить может. Во-первых, приобрести квартиры ве­домственные. Жилье — это главный вопрос для специ­алистов. И, думаю, сейчас время подходящее, кварти­ры недорогие.

Медиков за счет город­ского бюджета тоже можно учить, с условием — заклю­чить договор, что вернутся и отработают затраченные на них средства. Действитель­но, главный врач Ворончихи­на теперь сидит методистом, а почему не врачом? Поче­му Ремизов не может взять полставки и принимать по три часа в день? Без второго окулиста город задыхается, а главврач у нас окулист, тоже три часа в день могла бы лю­дей принимать, пусть хоть и не каждый день. А то совсем дисквалифицируются.

К примеру, я живу в 5 ми­крорайоне, врач Семушина в отпуске, уже давно, а я не знаю, к кому идти. У меня диабет, последний раз у вра­ча была в апреле, благо, что лекарства могу через раз в 208-м кабинете взять. Сей­час карточки в руки не дают, мы не можем прочитать, что нам написали врачи. Короче говоря, «секретные материа­лы».

В статье «Вопросы не ре­дакции, а главврачу» Алек­сандра Гаврилова пишет по поводу бестактности врачей, якобы, при Ворончихиной такого не было. Ерунда! Было и при ней всякое. Ворончи­хиной тоже можно предъя­вить многое. Я расскажу, как клятва Гиппократа выполня­ется. Из своей практики.

В июле 2008 года я попала в терапевтическое отделе­ние с приступом бронхита астмоидного, 5 дней лежала, не могла встать. На шестой день встала, вижу: люди смотрят в окна, вниз. Было уже 9 часов вечера, льет про­ливной дождь, а внизу что-то под одеялом. Смотрю: человек лежит, около него стакан с водой, кусок хлеба. Женщины рассказали, что это бомж лежит уже не одни сутки. Говорят, к нему и Во­рончихина подходила, по­стояла и ушла.

Мне стало так плохо. Как же так? Пусть бомж, но это человек! Он пришел к боль­нице в надежде, что его спасут. Тогда мэром был Ка­лугин, я решила, что утром ему позвоню. Утром встала, а Сашу (так звали бомжа) по­везли на катафалке. Прошло уже много лет, но этого я за­быть не могу. Если бы я мог­ла двигаться и говорить, я бы подняла шум, а то сама еле ходила. Считаю, что было со­вершено преступление.

В последней статье, по словам Ремизова, врачи при­нимают и по талонам, и без талонов. Это далеко не так. Конечно, плакать хочется, до чего наша медицина дошла.

Людмила Ушанова