На днях в социальной сети мы наткнулись на сообщение одной из жительниц нашего города. Девушка призывала неравнодушных качканарцев помочь маленькому ребен­ку: принести ему игрушки, одежду, памперсы, еду, — в общем, кто что может. Она стала свидетелем ужасающей картины. Двухлетний ребенок ростом 76 сантиметров и ве­сом семь килограммов без ро­дителей находится в детском соматическом отделении. Туда его поместил качканарский отдел опеки, который забрал этого мальчика из неблагопо­лучной семьи. Ребенка от этих родителей забирают уже в третий раз.

Чтобы узнать, как обстоят дела, мы решили пообщаться со свидетельницей. Екатерина — мама двух детей, поэтому не осталась равнодушной к этой истории.

— Мальчика в больни­цу привезли за день до нас, здесь он с прошлого поне­дельника — начинает она. – Знаю, что ребенка в боль­ницу поместила опека, все врачи в курсе его состояния. Уверена, что ребенок про­будет в детском отделении еще очень долго, потому что состояние его оставляет же­лать лучшего. В больнице он находится уже третий раз. Ровно год назад я сама соби­рала ему одежду, памперсы, игрушки. Тогда из семьи за­бирали обоих мальчиков: и старшего, и младшего, толь­ко один лежал в инфекци­онном отделении (мальчики – родные братья, старшему сегодня четыре года, млад­шему, о котором идет речь – два). На тот момент малышу было семь месяцев, узнала о нем также — случайно, через знакомую. Я сама ходила и носила ему все в больницу.

— В каком состоянии ребенок был тогда?

— В семь месяцев он ве­сил пять килограммов. Мать кормила его смесью «Белакт мама», которую дают кор­мящим матерям. Год назад я уже обращалась в газету, рассказывала всю историю, сейчас дозвонились даже до «Первого канала». Звонила не только я, звонили и миро­вые судьи, даже оттуда посы­лочку собрали для мальчика.

— Много людей отклик­нулось на ваше обращение в Интернете?

— Очень! У него два холо­дильника заполнены едой. Фрукты несут пакетами, пе­ченья несколько упаковок, много детского питания, творожков, молочных про­дуктов. Когда я увидела его в первый раз, ребенок был в плачевном состоянии. Сей­час он уже начал поправ­ляться, стали появляться щечки. Ребенок начинает улыбаться, пытается разго­варивать, старается сам хо­дить по палате. Ужасает, что мальчик даже не знает, что такое фрукты. Ему недавно дали грушу — так он не знал, что с ней делать. Ему гово­рят: «Кусай». Он откусил и держал ее во рту: ни проже­вать, ни проглотить не мог. Больничную кашу глотал не жуя, чаем захлебывался. Он не умеет пить из кружки.

— Этот ребенок сегодня с вами в одной палате?

— Нет, он в отдельной па­лате, под камерами, к нему никого не пускают. Но я уже не первый раз это все вижу, поэтому не могу спокойной пройти мимо. Кроме врачей, я единственная, кто к нему ходит. С опеки звонят врачам и ругаются, чтобы меня не пускали, якобы мы тайну раз­глашаем. Но какая это тайна, если ребенок под камерами, запись с которых выводится на телевизор? Если у опеки будут какие-то вопросы лич­но ко мне, я готова разгова­ривать с ними сама. У меня найдется, что им сказать об их «прекрасной» работе. Ре­бенок за два года уже третий раз забирается из семьи, но они все равно возвращают его обратно.

— Родители не навеща­ют сына?

— Мать приходила один раз, принесла ему два пам­перса огромного размера. Отец в больницу не прихо­дил, зато начал мне писать в Интернете, в друзья на­бивается. Вообще считаю, что мальчику будет лучше в детском доме, чем в этой се­мье. Там он будет одет, обут, накормлен. Вот даже в про­шлый раз мальчика забира­ли из семьи почти на год, его вернули им только в июне этого года. Тогда мальчик хо­рошо набрал вес. Но, пожив в семье, малыш опять рез­ко потерял в весе. Как такое возможно? Ребенка нужно вообще не кормить? Или чем таким нужно его кормить, чтобы он не знал, как жевать?

Для полноты картины за комментарием мы обрати­лись к председателю комис­сии по делам несовершен­нолетних Татьяне Хайс, у которой спросили: что в дальнейшем будет с ребен­ком, заберут ли его из семьи или вернут обратно?

— Пока трудно сказать, поскольку сейчас мы ждем заключение медиков по его состоянию. Еще неизвест­но, по вине ли матери ребе­нок потерял вес, потому что состояние второго ребенка удовлетворительное. Воз­можно, у младшего имеет­ся какое-то заболевание. Конечно, если ребенок в больнице сейчас начнет по­правляться, тогда по поводу родителей возникнет боль­шой вопрос.

— Почему предыдущие два раза дети возвраща­лись в семью?

— У нас законодатель­ство устроено так, что оно выступает в пользу сохра­нения кровного родства се­мьи. Лишение родительских прав – это крайняя мера. Да и в прошлый раз, когда дети находились в Доме малютки, родители не раз обещали со­здать для детей соответству­ющие условия. Они очень хотели, чтобы дети жили с ними. Мы часто приходи­ли с проверками, условия действительно создавались. Пусть и обстановка была не богата, но все было чисто и аккуратно. Отец устраивался на работу, 3 месяца ходил к нам, отчитывался постоянно.

— К родителям сейчас будут предприниматься какие-то меры?

— Чтобы ограничить их права, нужно документаль­ное подтверждение ненад­лежащего ухода, которого у нас пока нет, ждем резуль­таты анализов из больницы. Конечно, маме нужно было бить тревогу намного рань­ше. Она все-таки должна была заметить, что ее ребе­нок так сильно похудел.

— А разве то, что сейчас двухлетний ребенок один лежит в больнице, ни о чем не говорит?

— Отца сейчас нет в го­роде, говорят, что он где-то на заработках. А мать от­казалась ложиться с ним в больницу, аргументируя это тем, то у нее есть еще один ребенок. Состояние стар­шего нормальное, поэтому он остался с ней. Она даже хотела устроить его в садик, начать собирать документы, проходить медкомиссию. Мы помогали даже в полу­чении талонов. Звонили им и говорили, в какое время приходить, но, сами понима­ете, семья неблагополучная, и поэтому даже заставить их придти на уже назначенное время очень трудно.

— Почему же раньше никто не заметил, что их младший сын нуждается в помощи?

— С семьями у нас прямое общение, мы ко всем с про­верками приходим лично. Стараемся всех контроли­ровать, но за каждым не ус­ледишь. Есть мысль подать иск по ограничению прав родителей. Главврач Галина Домнина состоит в комиссии по делам несовершеннолет­них, поэтому сейчас все бу­дет зависеть от результатов медицинского обследова­ния.

Интересно получается. Сохранение семьи – благое дело, а как в этой семье жи­вется детям, волнует немно­гих. Тогда возникает вопрос: что же такого родителям нужно сделать с ребенком, чтобы его у них забрали раз и навсегда? Возможно, ре­бенок болен и в потере веса вины матери нет. Тогда по­чему за три месяца она ни разу не обратилась за меди­цинской помощью?