Первое сентября. Дети нервничают, родители судорожно закупаются в магази­нах школьных товаров, чтобы всё у их ребёнка было «как у людей». Школа скоро распах­нет двери, и толпы учеников снова сядут за парты.

Одна из школ Качканара начнёт свою работу с новым директором – Светланой Ни­колаевной Устюжаниной. А Ирина Борисовна Шаренко до­бровольно покинула свой пост. Она была директором школы №7 с 2000 по 2016 годы.

Мне удалось поговорить с Ириной Борисовной о резуль­татах её работы, об образова­нии в России и учителях в биз­несе. Ведь именно она смогла вписать своё имя в историю школы и города.

– Как вы попали в этот город и как прошло ваше детство?

– Моё детство прошло в Серове. Прошло, как обыч­ное детство. Родители всегда очень заботились о нашем об­разовании. Читала много, учи­лась хорошо. Досуг мы прово­дили на улице, в отличие от сегодняшних детей. Очень часто играли в игры: выши­балы, скакалки различные… Я закончила Нижнетагильский государственный педагогиче­ский институт в 1983 году. По распределению шла первой, выбрала Каменск-Уральский, так как там жили мои одно­классницы. Потом вышла за­муж и уехала в Качканар: там жил мой муж.

Хотя смешно, тогда в первую очередь было фа­культетское распределение. Приезжал представитель из Лесного, и меня просили поехать туда методистом. А городов на факультетском распределении не было, я согласилась. Когда же настал черёд распределения ректор­ского, я выбрала Каменск-У­ральский, несмотря на то, что мои документы уже были от­правлены. Поехала в город и отработала там год.

– А как в данный момент складываются отношения с одногруппниками и одно­классниками?

– Я всю жизнь дружу с од­ноклассницами, нас было три подружки. У нас мужья закон­чили один и тот же факультет Нижнетагильского пединсти­тута. Одна из подруг – в Серо­ве, другая – в Нижнем Тагиле. Я всю жизнь с ними дружу. У той, что живет в Тагиле, нет сестры, и, когда она приезжа­ет, она говорит мне: «Ты мне как сестра». Мы, действитель­но, дружим с ней много лет. С одногруппниками тоже дру­жим, встречаемся.

– В каком году вы при­шли в седьмую школу?

– 11 января 1986 года.

– Вы так точно помните эту дату…

– Да, конечно, я её точно помню. Мне нужно было вы­ходить из декрета. Мой муж работал на радиозаводе, ди­ректором школы была Ирина Иосифовна Евтушенко, она ходила туда на социальные оперативки. Она сказала, что жене надо выходить, и я вы­шла.

– Был 1986 год, время перестройки. Каково было преподавать английский язык в стране, где еще от­крывается «железный зана­вес»?

– Сейчас английский язык – один из действительно глав­ных предметов в школьной программе. Это предмет, ко­торый хотят знать все – от де­тей до родителей. Это очень радует. На тот момент глав­ным предметом английский язык не был. Не очень хорошо люди относились к нему. Могу сказать, что мне очень повез­ло и с родителями, и с детьми, и с коллективом. Сейчас, ко­нечно, другое дело. Требова­ний к знанию намного боль­ше. Сейчас большой процент должностей требует знания иностранного языка.

– В каком году вы стали директором?

– Директором я стала в 2000 году. До этого была Люд­мила Алексеевна Крупина, я много лет работала с ней заместителем директора по учебно-воспитательной ра­боте. Мой учительский стаж – довольно небольшой: около трех лет. В 1986 году я пришла, а в 1989-м я стала заместите­лем директора.

– Какую задачу вы стави­ли перед собой?

– Считаю, что мне очень повезло, что я попала именно в эту школу. Не представляю себя в другой. И я помню эту общую радость, когда наша школа, будучи «вечным со­перником» школы №6 в со­циалистическом соревнова­нии, получила переходящее красное знамя. У школы было достаточно много званий и наград. И моей задачей было сохранить этот имидж.

– Что вам удалось изме­нить?

– Я не знаю, если честно. Когда мы росли, мы воспи­тывались по-другому. Мою подругу, например, мама хва­лила, а меня – нет. Я спросила её: «Мама, почему ты меня не хвалишь?». Она сказала: «Пусть похвалят другие». Из­менить что-то в школе? Я не знаю. Думаю, что я и коллек­тив делали всё, чтобы дать ка­чественное образование сво­им детям. Наши сотрудники учили своих детей в своей же школе.

– Вы были директором в довольно сложный период для образования. Ощутили ли вы на себе реформу об­разования?

– Я заметила, что увели­чение бюрократии действи­тельно было. Хотя сейчас уже ведутся разговоры о её уменьшении. Мне было приятно, когда смотрела всероссийский педсовет, который вел наш премьер Дмитрий Анатольевич Мед­ведев. Там прозвучало сле­дующее: «Если какие-то отчётные формы сокраща­ются, то другие ведомства всегда просят огромное ко­личество информации». В отношении бюрократии я всегда говорила: «Если мы что-то можем делать сами без напряжения учителей (у которого основная рабо­та – это учение с детьми, подготовка уроков и обуче­ние детей), мы делали сами, мы до последнего старались делать сами. В образовании всё равно самое первое – это дети. Ради детей можно и перетерпеть.

– «Педагогика – это не наука о детях, это наука о людях». Насколько вы со­гласны с этим?

– Я согласна с этим утверж­дением, но все люди меняют­ся. Как говорил Уинстон Чер­чилль: «В течение жизни не меняются только идиоты».

– Если же говорить о ЕГЭ. Как вы оцениваете введе­ние этого экзамена?

– Положительно. Да, он не­доработан, по моему мнению, но этот экзамен даёт шанс детям из окраин поступить в лучшие вузы. Может быть, в будущем, согласно подписан­ному болонскому соглаше­нию, наши дети поступят и в заграничные вузы. Почему нет?

– Сейчас должность ди­ректора сравнивают с ра­ботой политика и менедже­ра. Директору нужно уметь находить связи, искать по­мощь извне в самых неожи­данных инстанциях. Кор­ректно ли такое сравнение?

– Это так и есть. Однако ди­ректору школы гораздо проще заниматься менеджментом, так как всегда находятся ро­дители, готовые помочь шко­ле. Дело ведь не только в день­гах. Дело — в помощи детям. Я очень рада тому, что новый министр образования – это человек, который начал свой путь с должности учителя. Был период, когда я сама ездила в Москву на совещание, и в зале был опрос: «Кто должен руко­водить процессом образова­ния в стране? Менеджер или учитель?» И руководители фе­дерального образования были на стороне менеджера. Я была против. Менеджеры без педа­гогического образования не знают производства и процесс достижения результата, он не знает людей, которые рабо­тают. Образование – это не 8 часов проделать свою работу у станка. Результаты в обра­зовании – всегда отдалённые. Директор – это менеджер.

Однако директор должен прежде всего иметь и профес­сиональное образование. В традициях нашей школы ди­ректорами всегда становились лучшие учителя: Ирина Иоси­фовна Евтушенко, Людмила Алексеевна Крупина (она учи­тель начальных классов), с ко­торыми мы всегда работали с удовольствием, дети, которых они обучали, были мотивиро­ваны и всегда готовы к полу­чению новых знаний.

Почему наша школа поль­зуется популярностью? Пото­му что многие наши учителя – это медалисты и обладатели красных дипломов. Например, Наталья Михайловна Мель­никова, Светлана Николаев­на Устюжанина. У нас очень квалифицированный штат. Это люди, способные учить­ся. Иногда нам приходилось даже догонять детей, учиться у них. Учитель – это человек, способный анализировать и учиться. На протяжении нуле­вых менялось все: стандарты, законы. Люди тоже менялись, само собой идти нужно было в ногу со временем. В этом и заключалась трудность того времени.

– Что было самым труд­ным в работе директора?

– Выстроить правильное об­щение с людьми. Разные учите­ля, разные дети и разные роди­тели. Это очень трудно. От тебя ждут профессионального сове­та по воспитанию и обучению ребенка. Если его не дать, к тебе не придут в следующий раз.

В учительском и директор­ском труде есть опасность – не должно появиться ощущение, что ты всё делаешь правиль­но. У нас не может появиться чувство полного удовлетво­рения от своей работы, иначе мы остановимся в своём раз­витии. После любого разгово­ра у нас, у педагогов, рефлек­сия: мы всегда думаем: «Так ли мы это делаем? То ли мы сказали?» и так далее. Переме­на прошла, дверь закрылась и урок начинается. То же самое и у директора.

– Почему же вы решили оставить эту должность?

– У каждого человека насту­пает момент, когда ты осозна­ешь, что становится трудно. В школе есть педагоги, которые достойны этой должности. Я очень рада тому, что назначили Светлану Николаевну.

– Чем планируете занять­ся?

– Не знаю, честно, не знаю. Пока я планирую заниматься домашними делами, помогать семье и проводить время с род­ными.

– Расскажите о своих де­тях.

– У моего сына два высших образования: менеджерское и образование горного механика. Сейчас получает третье и рабо­тает в «СвердловЭнерго». Рабо­тает руководителем, работа у него тяжелая. Внучке – три года, живут в Екатеринбурге.

– Как видите школу в буду­щем?

– Мне бы не хотелось, на­верное, чтобы она кардинально изменилась. Но по новостям говорят, что все больше школ переходят на дистанционное обучение. У нас в городе также практикуется подобный вид образования. Это предоставля­ет детям возможность выбора: если у нас в городе физика силь­нее у педагогов седьмой школы, а биология у шестой, то почему бы этим не воспользоваться всем ученикам, без перехода из школы в школу? Сегодня все ре­сурсы есть.

Мне бы не хотелось, чтобы сетевое образование превали­ровало. Тогда уйдет теплота из отношений учителя и ученика. Я была классным руководите­лем и до сих пор держу контакт с моим классом. Тогда я была в курсе их проблем, мне доверя­ли. С сетевыми технологи­ями эта теплота и участие уйдут.

– Идеальное образова­ние. Как вы видите его?

– Мне нравится сегод­няшнее образование, мне кажется, что это – добротное образование. Хоть и говорят в прессе, мол, учителя не за­нимаются с детьми, не уде­ляют им внимания. Методы надо совершенствовать, да. Мир не стоит на месте, всё совершенствуется.

– «Министерство обра­зования хочет в ЕГЭ вве­сти обязательную сдачу иностранного языка, а в школьную программу – второй обязательный иностранный язык. Полу­чается, что наша система образования заточена под изучение иностранного языка. И как мы хотим в таких условиях сохранить наши традиции?», –гово­рит депутат Госдумы Ири­на Яровая. Как вы проком­ментируете это?

– Я думаю, она не права. Знание иностранного языка, повторюсь, для меня – это показатель образованности человека.

Второй иностранный язык можно вводить. Есть спрос, а, следовательно, должно быть и предложе­ние. Нет никаких минусов в этом. Только должна быть конкретика. Пошли дети в школу – они должны знать, что после 9 лет они будут изучать/сдавать иностран­ный язык.

– Так ли качественно иностранный язык препо­дается в школах?

– Хотелось бы лучше, на самом деле. Мне кажется, что школьная программа сейчас «бежит за двумя зай­цами». Если мы хотим нау­чить говорению – это одно, если мы говорим о письме – это другое. Мы бежим за тем и другим. Если бы было так: нужно научить детей до 8-9 класса говорить на англий­ском, а на письмо – уделить немного, притом без оцени­вания, то было бы лучше в разы.

Уровень ЕГЭ по англий­скому языку – высок. Для меня это как минимум уро­вень двух курсов институ­та. Ко мне приходят дети и говорят: мы это проходили, это мы знаем. Всё это дела­ется на первых курсах. Судя по нашим выпускникам, на первых курсах делать в ан­глийском просто нечего.

– Как прокомментируете слова нашего премьер-ми­нистра Дмитрия Медведева об учителях в бизнесе?

– Мне очень жаль, что он так сказал. Без денег все равно не прожить. Ни один учитель не имеет их сверх меры. Да­вайте представим, что, дей­ствительно, все ушли в бизнес. Или пусть школы будут биз­несом. На самоокупаемость, так сказать. Учитель должен получать достойно. Сегодня я очень рада тому, что средняя заработная плата учителя у нас не ниже, чем уровень по области. Но ведь учителей все меньше и меньше. Сред­няя зарплата – не на ставку. А если идет несколько ставок? У нас много учителей уходило в декретные отпуска, а остав­шимся оставалось по 30 часов в неделю. Представьте себе. Средняя зарплата не ниже, чем по области, должна быть равна именно ставке учителя.

– Владимир Соловьев также высказывался об учи­телях. Речь идет о высказы­вании, которым Соловьев прокомментировал слова премьер-министра России Дмитрия Медведева о низ­ких зарплатах учителей: «Зачастую педагогические набиты всяким сбродом, который никуда не может попасть. И вот они выходят и идут работать учителями. […] С какой пьяной радости учителя должны получать не меньше моего? Я зарабаты­ваю, а не получаю». Пользо­ватели интернета обвинили его в экстремизме. Как сами прокомментируете?

– Мне просто стыдно, что вроде бы эрудированный че­ловек совершенно не уважает учительский труд. Мне инте­ресно посмотреть на его учи­телей и тех, кто дал ему зна­ния.

– Кто же такой современ­ный учитель? К чему дол­жен стремиться человек, избравший себе такую про­фессию? Какие качества он должен в себе воспитывать?

– Сегодня совершенно иное время, чем раньше. Те­перь учитель должен заинте­ресовывать ребенка в знаниях по своему предмету. Учитель должен уметь правильно пе­редать эти навыки детям. Он должен быть добрым. Он дол­жен быть молодым.

– «Молодой» душой или молодой «биологически?»

– Хотелось бы и биологиче­ски. Молодой душой человек всегда качественно делает то, что ему нравится. Чего скры­вать, сейчас много людей не имеют мотивации в принци­пе. Зачем идти на работу, если для тебя это каторжный труд? Жизнь не для того нам дана.

Я очень не люблю, когда го­ворят: «Вам так трудно, вам приходится терпеть». Почему мне должно быть трудно, когда я изначально знала, к чему я шла.