Намедни я сидела в очереди в поликлинике. Шесть часов. Пришла рано, ещё двери на замке были, и в очереди оказалась уже десятой! Но ранний подъем не спас меня от нудного, выматывающего времяпрепровождения. Я понимаю: перевязки, процедуры, переломы, разрывы — это все срочно, а врач один. Но неужели нельзя, например, уже учтенных пациентов направить на прием утром, а тех, кто только готовится лечиться — после обеда. Так жалко мне было и мечущегося меж четырех кабинетов доктора, и покорно ждущих заветного часа пациентов. Почему профессионал вынужден работать в таких дилетантских условиях? Почему пациенты должны прозябать в таких отупляющих, бесчеловечных очередях? Как бы то ни было, но, просидев шесть часов в очереди, в 13.33 я, наконец-то, зашла в кабинет.

Уже дома, после краткой передышки, я взялась за уборку. Под руку попался номер одной из качканарских газет. И вот, позабыв про все дела, с большим интересом и возрастающим изумлением прочла интервью с главврачом ЦГБ Валерией Мартемьяновой. Контраст между ее словами и моими утренними посиделками был настолько велик, что возмущению моему не было предела.

Оказывается, госпожа Мартемьянова у нас успешный кризис-менеджер. (Странно, что же творит неуспешный?). И диалог-то между пациентами и врачами налажен, и проблема талонов вот-вот решится, наверное, даже уже «вот прям щас» решается, и очереди разгрузились, и психолог-то с докторами работает, и аппаратуры закуплено до крыши, и в регистратуре наведен порядок… Получается, главным признаком успешного управленца в наше время стало замалчивание проблем.

Потому что я, например, вижу: до многих пациентов просто дошло, что врачи такие же заложники чиновничьего произвола, как и пациенты, поэтому сволочиться на них не имеет смысла; талонов как не было в свободном доступе, так и нет, надо вечно угадывать, подгадывать, исхитряться и изворачиваться, чтобы ухватить время на прием, и то просидишь на час дольше. В очереди я сегодня просидела шесть часов, и если это разгрузка, то тогда заведующая ЦГБ просто не знает значения этого слова; страсть охота узнать, что именно говорит вдумчивый психолог замурзанному педиатру, который обслуживает в день по два участка; аппаратура —это хорошо, кто только будет расшифровывать то, что напоказывает эта аппаратура; порядок в регистратуре, может, и навели где-то глубоко внутри, но на поверхности, перед окошечком регистратуры, ничего не поменялось.

Похоже, главврач Мартемьянова не владеет информацией о том, что происходит в её учреждениях. Может быть, заведующей стоит провести эксперимент, попробовать появиться в поликлинике в качестве, так сказать, простого смертного, ступить на грешную землю. Представить выносимую, но неприятную боль, попробовать взять талон к какому-нибудь врачу, а если не получится — пойти без талона. Потому что создается впечатление, что главному врачу все необходимые по работе новости напевает неведомая райская птичка, после чего наивная главврач в эйфории начинает строчить отчёты и раздавать интервью. Наивная, потому что, вероятно, воображает, что люди поверят ее словам, а не собственным глазам.

Ей богу, лучше бы молчала, потому что это не интервью, это издевательство, плевок, и воображаемый Мартемьяновой выход из здравоохранительного кризиса — это продолжение падения в тот анатомический орган, что находится ниже спины.

Наталья Ивановна