Уникальный пациент
Ольге Соловьёвой пришлось пережить три онкологии, четыре операции и два курса химиотерапии
Ольге 56 лет, и последние 12 из них она сражается за жизнь со страшным диагнозом, о котором долгое время говорили только шепотом. А говорить об этом нужно, поскольку от рака не застрахован никто, и самое главное: рак — это не приговор.
Я познакомилась с ней лет 10 назад, когда она пришла работать воспитателем в группу моего сына. Эта приятная женщина с мягким голосом сразу самоотверженно включилась в работу: придумывала для детей всякие конкурсы, учила с ними стихи, делала диковинные поделки, преобразила раздевалку в группе. Мы не могли нарадоваться на нового воспитателя, но спустя несколько месяцев наша Ольга Васильевна не смогла выйти на работу — её прооперировали и дали первую группу инвалидности.
Сегодня Ольга Соловьёва рассказывает мне свою историю:
— Люди относятся по-разному к этому заболеванию. Кто-то начинает сильно тебя жалеть, некоторые чуть ли не сторонятся. Раньше люди вообще скрывали, что они переболели онкологией, об этом не принято было говорить. А ведь от этой болезни не застрахован никто, болеют и молодые, и дети, и пожилые, бедные и богатые, и артисты…
Откуда эта болячка? Говорят, что наследственное. У меня, скорее всего, это наследственность, потому что болели и мама с папой, и бабушка.
Первая реакция — шок
Первую опухоль у Ольги обнаружили, когда ей было 44 года, в 2008 году. Изначально была запланирована обычная операция «по-женски», но во время операции врач-гинеколог Светлана Самочернова увидела, что имеет дело не просто с кистой, это была злокачественная опухоль. Пациентке ничего не сказали об этом, в курсе был только муж. Женщину отправили в Нижний Тагил, там взяли анализы и сказали прямо в лоб, что онкология подтвердилась.
— Я была в шоке, сразу в слёзы, меня охватило страшное отчаяние. Положили на обследование в диагностический центр. Я пролежала неделю, мне сказали: «Благодарите своего врача, который вас прооперировал, сделано все очень чисто», и отпустили домой.
Если бы не муж, не знаю, что бы со мной было. Он меня всегда поддерживает, не дает унывать. У меня даже мысли не задерживаются, что я умру или еще о чем-то плохом. Не знаю, почему. Он мне не дает даже засомневаться в том, что у меня всё будет хорошо.
Был такой момент, что не хотелось жить
После этой операции проходит полтора года, и качканарские врачи обнаруживают у Ольги новую опухоль, уже на кишечнике. Это произошло на приеме у терапевта Юлии Семушиной, которая прощупывала пациентке живот и заметила странное уплотнение. Она сразу отправила женщину к врачу-онкологу Анатолию Картавцеву. И снова — направление в специализированное отделение больницы Нижнего Тагила. И снова обследование, которое подтвердило, что опухоль есть, но почему-то отправили пациентку домой на месяц.
— Не знаю, почему меня отправили, хотя сам врач-диагност сказал, что нужна операция. Через две недели у меня начался асцит, это когда жидкость скапливается в животе, меня срочно увезли опять в Тагил и прооперировали. Вот это уже было страшно. Операцию должен был делать один хирург. Когда разрезали, увидели, что началась непроходимость кишечная, вызвали заведующего больницы, он сам делал мне операцию. В реанимации мне сказали: «Благодарите этого хирурга, он вас спас». Тогда был карантин по гриппу, но мужу сказали, что может меня забирать в любое время. Теперь я понимаю, что они думали, что я не выживу. Мне сразу была назначена химиотерапия. И тут настал такой момент, что жить не хотелось, не думала ни про кого, даже про детей, хотелось просто уснуть спокойно и всё, чтобы не терпеть больше этой боли.
Мне вывели трубочку наружу, я ходила с ней полтора года, дали мне первую группу инвалидности. Первый месяц дома после больницы я вообще лежала, ко мне приходили друзья, сидели со мной. Вова (муж) работал, меня надо было поднять, проводить в туалет, покормить. Потом как-то муж пришел с работы и сказал: «Всё, давай вставай, тихонько пойдем». Сначала он меня выводил на улицу у подъезда, потом начали ходить вокруг дома, потом еще подальше стали прогуливаться.
Друзья потом рассказывали, что муж к ним придет, поревет, потом приходит домой ко мне с улыбкой, «хихи-хаха», всё на шуточках. Я сейчас понимаю, сколько трудов ему стоило так держаться при мне. Каждый день готовил мне свежевыжатые соки, за мной ухаживал, да еще и работал… И с деньгами тогда тяжело было. Но потихоньку-потихоньку, так мы и выжили, справились.
«Рыгаловка»
Химиотерапия проводится курсами, раз в три недели, шесть сеансов. После химии, которую Ольга тоже проходила в Тагиле, отлеживалась дома несколько дней. Что такое химиотерапия? Как говорит Ольга, если этот химический раствор попадает на одежду, она прожигается, на ней появляется пятно или слазит краска. После химии постоянно тошнит, врачи называют это больничное отделение «рыгаловкой». Сейчас препараты уже другие, импортные, более щадящие, отмечает пациентка.
Молилась и обливалась ледяной водой
В больнице Ольга узнала про мужской монастырь, который находится за Первоуральском, в деревне Тарасково, там есть иконы для раковых больных. После первой химии она поехала туда, зашла в небольшую церквушку при монастыре. Никого не было в тот момент, священнослужители ушли в трапезную.
— Я увидела эту икону, сразу кинулась к ней, и почувствовала, что меня как будто кто-то оттолкнул от этой иконы. Я сразу в слезы: меня икона не принимает. Бабушка там ко мне подошла, стала меня утешать, научила, как помолиться. Посоветовала исповедаться, и как раз вышел батюшка, я была не готова к этому, но исповедовалась. Потом молилась возле иконы и плакала, и просила. Там есть святой источник, где обливаются. Было 25 градусов мороза, ветер сильный, но я пошла обливаться. Я зашла, там как в ледяной избушке, холод, ветер, я разделась, вещи мужу отдала, вылила на себя воду ледяную, а у меня еще трубочка торчит после операции, волосы сразу сосульками покрылись. Муж не ожидал такого поступка от меня, всю дорогу мне говорил: «Я тобой горжусь!». С тех пор раз в полгода я туда езжу. Верю, что мне это помогает.
Опухоль была маленькая, но удалили всю грудь
Через полтора года после операции на кишечнике Ольге убрали трубку, обычно это делают через полгода, но её тянули долго. «Видимо, не верили, что всё нормально», — предполагает она. Эта операция была тяжелее, пришлось в реанимации 10 дней с трубками лежать. Раньше Ольга боялась операций, всё думала, хоть бы аппендицита не было, а тут ей через такое пришлось пройти.
Каждый год пациентка ездит в Тагил показаться врачам. Как-то её посмотрели, проверили. Уже надо было ехать домой, но она попросила проверить грудь — сработала интуиция. Сразу направили на маммографию.
— После онкологической операции нужно регулярно наблюдаться у врача, но знаю, что многие это игнорируют, а зря. Надо посещать врача, потому что чем быстрее найдут, тем лучше. Я сделала маммографию, и выяснилось, что у меня опухоль в груди. Опухоль была маленькая, меня сразу направили к заведующему поликлиникой, он сказал, что можно было бы высечку сделать, но раз у меня такая богатая история по части онкологии, то надо убирать всё. Опять положили меня на операцию, убрали одну грудь. Когда удаляют грудь — тяжело, 21 день надо ходить со всякими трубками дренажными, ткани выскабливают до ребер, врачи там не церемонятся. Может, где-то и делают более эстетично, но здесь нет, потому что большой поток. После операции я снова прошла курс химиотерапии — 6 раз. Первую химию я прошла в Тагиле, а потом уже делала в Качканаре, к этому времени открыли палату и у нас. Как говорят, дома и стены помогают. Но было все же очень тяжело. За три недели я не успевала отходить от химии, на шестую я уже не хотела идти, прямо ревела, Вова меня убеждал, что надо. В итоге я всё прошла, и мне назначили на пять лет принимать сухую химию, каждый день я пью таблетки. Недавно съездила, мне переназначили уже другие таблетки.
Лёгкие — на контроле
Пройдя через такие испытания, Ольга понимает, что лучше подстраховаться и провериться, если что-то заболело или настораживает. Буквально пару месяцев назад ей сделали компьютерную томографию и нашли в легких «узелочки». Потом в Екатеринбурге женщине делали специальное обследование, которое показывает раковые клетки в организме. Но во время этой процедуры пациент получает большую дозу радиации, сутки нельзя общаться с людьми, ни к кому подходить. Обследование показало, что пока онкологии нет, через три месяца надо будет проверяться снова.
Ангел-хранитель и любимое занятие
Я не удержалась и спросила у собеседницы, как ей после всего пережитого удается сохранять присутствие духа?
— Я не знаю… Если будешь унывать, еще хуже себе сделаешь. У меня очень хорошая поддержка. Муж Владимир — мой ангел-хранитель. Он меня всегда поддерживал, и друзья тоже поддерживали. Я стараюсь не углубляться и лишний раз не думать об этом, стараюсь не лазить в компьютер: если начнешь про болезнь читать — еще хуже. Если какие-то мысли приходят, я стараюсь их отогнать. Я лучше подумаю про работу, про сад.
По поводу груди многие прооперированные женщины переживают, комплексуют. Я всегда ходила в бассейн, и для меня был стресс по поводу прооперированной груди. Не хочется, чтобы на тебя обращали внимание. Помню, как я в первый раз пошла, переживала. Сейчас хожу спокойно. Не надо этого стесняться и бояться. Не надо падать духом. Жить всё равно хочется. Надо по жизни чем-то заниматься. Если ты занят, то и мыслей плохих не будет.
Когда меня вывели на нерабочую группу инвалидности, я не могла дома сидеть. Это убивает. И я ходила как волонтер на работу в детский сад, к ребятишкам, что-то там делала, помогала. Получала там большой позитив. И сейчас хожу на работу с удовольствием. Заведующая ко мне относится с пониманием, всегда идет мне навстречу. После операции на груди я пробыла дома два года, моя сменщица ждала, когда я выйду. Мне пришлось еще немного отложить свой выход на работу из-за тяжелого состояния родителей. Я их перевезла к себе, у них тоже онкология, было понятно, что у них осталось мало времени. Когда их не стало, я снова вышла на работу в детский сад.
Я стала ограничена в физической активности, любила ходить на лыжах, теперь я не могу себе это позволить. Тяжести не поднимаю. Работа с детьми меня очень спасает. Свои дети и внуки живут в Екатеринбурге, туда не наездишься.
Считаю, что онкология лечится, не надо бояться. Главное – не запустить, регулярно обследоваться. На своем опыте убедилась, что надо проверяться, можно выявить болезнь на ранней стадии.
Всё дается человеку по силам
— Когда ездила на химиотерапию, слышала от женщин разные истории, бывает, что мужья отворачивались, может, из страха… Одна женщина со мной лежала, ей сначала назначили химиотерапию, а потом операцию. Сделали ей первую процедуру, волосы полезли. Я тоже ходила лысенькая. Дочь мне шапочку шила. Через полгода после химии волосы начинают расти. Так вот, муж этой женщины – бывший военный, не знаю, почему так, нет чтобы жену поддержать, он написал записку, мол, я без тебя не останусь, и повесился.
Когда лежишь на химии, все стараются друг друга поддерживать, я такого женского сплочения нигде еще не встречала. И вот как-то я захотела кушать, чего-то такого захотелось, как беременной. Муж до сих пор вспоминает, как я первый раз лежала на химии. Женщины в палате что-то ели своё, я позвонила Вове: «Привези мне два яичка и кусочек сыра». Женщины услышали, отругали меня: «Ты что? Раз ты хочешь, почему молчишь?». Мы до сих пор со многими общаемся, кого-то в живых уже нет…
Я считаю, что всё дается человеку по силам, — уверена Ольга Соловьёва. — Всё можно вытерпеть, настраивать себя, что когда-то эта плохая полоса пройдет и наступит хорошая.