7 мая. Дорогой длинною…

Сообщение Тобольск – Омск развито слабо. Ходит два поезда в дневное вре­мя, да ещё и через Тюмень. Утром на такси добрались до вокзала.

Пейзажи за окном: 1. Поля, поля, поля с нависшим белым ватным полотном по всему небосклону 2. Коршуны над полями 3. Редкий лес, кустар­ники, торчащие из воды, как памятники паводкам. Нача­ли смотреть многосерийный фильм «Достоевский», затя­нуло, посмотрели три серии, был накормлен с руки очи­щенным арахисом. Немно­го развлек малыш по имени Степа, ехавший с бабушкой. Усыпил Марину при помощи гипноза.

В окнах поезда стемне­ло, пейзаж потух. Я, немно­го почитав книгу «Спички» Андрея Орловского, отложил её и стал писать записки. И это стало моментом исти­ны, когда понимаешь, что тебе хорошо здесь и сейчас, жизнь течет именно так и не по-другому, а значит, путь продолжается, как и сама жизнь. Ведет ли нас что-то декабристское? Только воля делать то, что обязан перед самим собой, и романтика в наших сердцах.

На полуночном вокзале нам нужно было перебрать­ся через «железку» на другую сторону при помощи над­земного перехода. Словно по руке судьбы спрашивать на­правление пришлось у людей в форме, которые оказались представителями службы ис­полнения наказания. И наш хостел назывался «Достоев­ский». Это Омск, место ка­торжного заточения писателя.

Хостел нашли быстро. За­регистрировались – и в душ. Марина в комнате обнаружи­ла комара, который был па­рализован репелентом, после чего упал на моей половине кровати. Терпеть такое сосед­ство я был не в силах, и комар был размазан (сытый был, нахлебник) красным пятном. Перестелив простыню пят­ном в ноги, мы отключились.

8 мая. Майский снег

Быть может, с утра я был в состоянии полюбить Омск, но пролетавший за окном по­луснег-полудождь исключил эту возможность. В связи с погодными условиями план прогулок был изменен. Идём в два музея и театр.

Особенности города стали видны с первых шагов. Ни­какого лукавства — дороги в городе не соответствуют областному центру. Тротуар может присутствовать толь­ко наполовину, остальное – грязь или песок. К песку во­обще отдельные вопросы: где здесь море? почём шезлонг? и, наконец: вы серьёзно – пе­сок в Сибири?

Отдельная песня – марш­рутки. Сначала было трудно понять, почему маршрутки не останавливаются на оста­новках; затем, наблюдая за коренными жителями, пони­маешь: этот транспорт нахо­дится на особом положении. Чтобы остановить маршрутку на остановке, нужно «голосо­вать» рукой, а чтобы водитель вас не завёз далеко-далеко, нужно в салоне попросить его «остановить на следующей».

Выйдя в центре, на Главпо­чтамте, превозмогая сырость и ветер, осторожно получая удовольствие от сыпавшего сверху снега, под зонтом мы дошли до драматического театра. Желая немного пе­рекусить, мы возвратились обратно по улице Ленина к торговому центру «Омский». Обед в «Сытном дворе» с пер­вым, вторым блюдом и чаем вышел в 350 рублей, что явля­ется средним чеком на двоих во всей поездке.

Музей изобразительных искусств М.Врубеля

Находится он напротив драмтеатра. В связи с 300-ле­тием Омска в непосредствен­ной близости к музею ведутся работы по кладке плитки, по­этому пробираться пришлось через деревянные помосты, камни и песок. В музее мы взяли все экскурсионные залы, заплатив 160 рублей за билет + 90 рублей за аудиогид.

Итак, здание музея не в идеальном состоянии: богат­ством интерьер не блещет, в половине залов полы де­ревянные и скрипят на всех языках. В музее откровенно холодно. Оказалось, что в сибирском городе отопле­ние отключают в начале мая. Музейная коллекция на тот момент состояла из основной части и авторских выставок. Основная экспозиция была представлена предметами посуды и декора импера­торских и княжеских фами­лий из коллекции Эрмитажа. Картинный фонд выставлял пейзажные темы Левита­на, Шишкина, Айвазовского, «Портрет Леонида Андреева» Репина, эскизы Васнецова, работы художников француз­ской и голландской школ.

И хотя музей носит имя Михаила Врубеля, урожен­ца Омска, в арсенале музея имеются лишь панно цветоч­ной лирики художника. Из частных выставок стоит от­метить богатую экспозицию микроминиатюр Анатолия Коненко, который мастерски создает тома книг величиной с несколько миллиметров и «вооружает» насекомых кро­шечными инструментами.

Иконопись отражает тра­диции XIX века Урала (Не­вьянск) и Сибири (Тобольск). Особое место занимает спи­сок с чтимой в Сибири «Бо­гоматери Абалакской (Знаме­ние)».

В художественном музее пробыли около трёх часов, под конец замерзли и прого­лодались. Времени до спек­такля оставалось чуть больше часа. Поужинав и купив еду на вечер и завтрашнее утро, мы отправились в драмтеатр. Омский театр драмы – ста­рейший театр и главная до­стопримечательность города. Зал небольшой, обстановка почти камерная. Боковые ложи расположены на трёх ярусах. Мы побывали на спек­такле «Incogito», премьера которого состоялась в марте этого года. Сюжет построен по мотивам комедии Гоголя «Ревизор». Сильный актер­ский состав. Спектакль насы­щен современным жаргоном, задействована игра теней. На сцене же регулярно появляет­ся портрет Николая Василье­вича. Финал комедии траги­чен: Хлестакова возвращают в город N, над ним творит кровавый суд городничий; забивают до смерти Добчин­ского и Бобчинского, записы­вая их в «козлов отпущения». Кто смотрел фильм «Дурак», тот поймет, в чем соль.

9 мая. «Бессмертный полк», Достоевский и улица Косарева

Проснулись в восемь ча­сов, вышли в одиннадцать. Куда делись три часа – кто бы знал. Светило солнце. По Ги­сметео значилось +15̊С.

На маршрутке, выловлен­ной уже выведанным спо­собом, доехали до центра, обсыпанного гуляющим на­родом. На Интернациональ­ной улице (многие улицы носят отпечаток недостро­енного социализма) стояли легковые машины сороко­вых-боевых лет. По Красно­му Пути шёл «бессмертный полк». Смотрели на портре­ты солдат Победы и неволь­но наворачивались слёзы. Трепет перед личным подви­гом каждого участника Вели­кой Отечественной войны не дает спокойно стоять в сто­роне. Слезливость то и дело прерывалась криками «С Днем Победы!» и «Ура!». Ко­лонна спешно двигалась по проспекту, проходила мимо трибуны со здравствующи­ми ветеранами, с блестев­шими на их груди медалями и орденами. Снова звучит утверждающее мир «ура!».

С Соборной площади по Первомайскому скверу проникаем через памятник Тарским воротам некогда Омской крепости. Оригинал снесли в середине прошлого века. Через Тарские ворота, пребывая на каторге, прохо­дил ежедневно Достоевский.

Немного потусовавшись на открытой площадке му­зейного комплекса воинской славы, недалеко от Выста­вочного сквера, направились к литературному музею ав­тора «Преступления и нака­зания». Меня же терзали со­мнения, что музей 9 мая, да ещё и в понедельник (вели­кий выходной всех музеев и библиотек) закрыт. Но не зря со мной был человек, спо­собный «волшебным пенде­лем» (четким мотиватором), сказать: «Открывай дверь!» Дверь поддалась. На входе нас встретили две музейные бабушки, радостно и задор­но.

Литературный музей– место особое. Как в книге, в литературном музее можно приблизиться к личности главного героя той эпохи, которую он сам и характери­зует. Что же в музее? Самое ценное в омском музее До­стоевского – это книги. Кни­ги, отпечатанные при жиз­ни автора: «ЗАПИСКИ изъ МЕРТВАГО ДОМА» от 1862 года, «ИДIОТЪ» от 1874 года, «БЕСЫ» от 1878 года, «ПРЕ­СТУПЛЕНIЕ и НАКАЗАНIЕ» от 1877 года.

Любопытно, что об Омске Федор Михайлович был не слишком хорошего мнения: «Омск гадкий городишко. Деревьев почти нет. Летом зной и ветер с песком, зимой буран. Природы я не видел. Городишко грязный, воен­ный и развратный в высшей степени». Думаю, о деревьях и песке я соглашусь, природа же искусственно насажден­ная, разве что птицы оста­навливаются здесь на пути миграции (парк «Птичья га­вань»).

Из местных писателей стоит упомянуть Антона Со­рокина, дававшего керенку за прослушивание десяти своих рассказов и получив­шего от Давида Бурлюка «Удостоверение в гениаль­ности». В одном из писем он напишет: «Моя заслуга в том, что 25 лет работал я в Сибири, первый создал ху­дожественную литературу и показал русскому читателю душу казахского народа, в таком же духе, как это сделал Джек Лондон с жителями ти­хоокеанских островов». Пер­вым же омским поэтическим талантом XX века принято считать Леонида Мартынова, чьи стихи и поэмы были так востребованы, что Анна Ах­матова заметила с завистью: «Поэту вредно часто печа­таться».

После посещения музея вкусовые рецепторы обога­тились знанием о филе пик­ши и американском минибо­не. Вечером мы прогулялись по набережной Тухачевского, зашли на улицу Косарева (од­нофамильца и потенциаль­ного родственника Марины) и поужинали в «Центральной столовой», расположенной в более чем столетнем здании с сохранившейся белой мра­морной лестницей и узорной лепкой внутренних стен.

Константин Ярославцев

Продолжение следует