Сергей Кирьянов: «Прыжки с аэростата мне не забыть никогда»

Сергей Николаевич Кирьянов в прошлом году отметил 75-лет­ний юбилей. Живёт он в своём доме в Валериановске. Небольшой домик на Кирова всегда рад принять его детей, внуков и правнуков. Жизнь пен­сионная — размеренная и спокойная. Но есть у Сергея Николаевича традиция: 2 ав­густа он обязательно надева­ет камуфляж и голубой берет и едет в парк «Строитель» отмечать свой праздник — День ВДВ.

01Кирьянов — старейший десантник Качканара. Он был призван в армию осенью 1958 года из поселка Уралец, что под Нижним Тагилом.

— В военкомате предло­жили пойти в воздушно-де­сантные войска. Я согла­сился, — вспоминает Сергей Александрович. — А что, интересно мне было. У нас тогда набор был полностью с Урала. Сначала нас отпра­вили в Кострому. Прослужи­ли мы там год. Потом пере­бросили в Ош, через год — в Чирчик.

Служил Кирьянов в диви­зии резерва министерства обороны, был и водителем, и механиком одновременно.

Ветеран ВДВ вспоминает, что каждый год их приво­зили на новое место, и всё время приходилось строить и обживаться.

— В Ош приехали, а там посреди степи стойла после табуна лошадей остались да казарма. Технику некуда было ставить. Мы эти стойла бульдозером снесли, стали строить навесы для техни­ки. Только немного обжи­лись — нас перебросили под Чирчик. Туда приехали, тоже стали делать навесы для техники. Самоходки были с брезентовыми крышами, их никак нельзя было оставлять под открытым небом. Отту­да и демобилизовался.

Несмотря на то, что мо­лодому солдату больше дел приходилось иметь с техни­кой, но прыжки были обяза­тельны – четыре за год. Всего Кирьянов спускался с небес на землю 13 раз — ровно с чертову дюжину.

— Первый свой прыжок, конечно, помню, — улыбает­ся Сергей Николаевич. — Это было в Костроме. И прыгали мы еще с аэростатов. При­везли нас на поле, загон та­кой метра три высотой, пле­теный из прутьев. Внутри стоит это чучело — аэростат. На боках крючки, на них мешки брезентовые с пе­ском навешаны. У нас была машина «ЗИЛ» с лебедкой. Так этот аэростат был привя­зан тросом к лебедке.

От аэростата корзина идет. В неё садятся три де­сантника и летун, его еще вышибалой называли. Сни­маем мешки потихоньку, и аэростат поднимается. С самолета-то легче: раз — и прыгнул, ничего не видишь, заранее испугаться не успе­ешь. А в корзине поднима­ешься потихоньку, земля всё дальше, аэростат ходуном ходит… Летун дверку в кор­зине открывает — первый прыгает. После него корзина виляет: стоишь на порожке – и боишься.

Пришлось Сергею Нико­лаевичу прыгать с «АН-12». И только в конце службы пару раз довелось прыгать с грузового «АН-24». Вот там тоже страшно: люки внизу открываются.

— А были такие, кто вооб­ще прыгать не мог? — спра­шиваю своего собеседника.

— Старшина у нас был, узбек. Когда первый раз ему нужно было прыгать, он по­белел весь, так за стойку са­молета ухватился, что его втроем не могли оторвать. Если бы в самолет затолкали, там деваться некуда: пинок под задницу — и пошел. А его даже в самолет погру­зить не могли. Перед вторым прыжком та же история. Так его потом списали куда-то из нашей дивизии.

— А что еще запомнилось больше всего?

— Никита Сергеевич в Чирчик приезжал. И пока он ехал от аэродрома до дачи, по обеим сторонам дороги вывели все войсковые части для оцепления. А он ехал в открытой машине и всем махал рукой.

Кирьянов признался, что службу вспоминает часто. Своих сослуживцев помнит до сих пор, хоть и не под­держивал с ними отноше­ния после демобилизации. Вспоминает, как прыгали с парашютов ПД-47. Они были перкалевые, старые, замыз­ганные. Помнит до сих пор их шелест. Купол был ква­дратным, прошитым через каждые 70 сантиметров. Круглые шелковые парашю­ты тогда были у офицеров, и то не у всех.

— Однажды я прыгнул, и у меня квадрат лопнул. Надо выпускать запасной пара­шют, а его же потом заму­чаешься укладывать обрат­но. Поэтому я не вытянул запаску, понадеялся, что всё обойдется. Не испугался, не первый год уже служил: что пугаться на третьем-то году? Приземлился, мне сказали: «Трое суток гауптвахты». А всё равно не посадили: я же за механика был, работать за меня всё равно некому было.

А еще вспоминает Сергей Николаевич красивую при­роду Азии, зеленые горы с вечно белыми шапками сне­га на вершинах. Утром вста­ешь — погода ясная-ясная. Ночью холодно, днём жарко.

После армии, в 62-м, приехал Кирьянов строить Качканар. В 1969 году снова пришлось ему побывать в тех местах, где служил.

— Неожиданно призва­ли нас на переподготовку. Одних шоферов набрали. Собрали нас на сборном пункте, и ждали мы, пока придут машины «ГАЗ-93». Оказывается, мы должны были не военные навыки по­вторять, а убирать урожай в Средней Азии. Одели нас в солдатскую форму и повезли в Казахстан. Там хлеб убра­ли, стали рис убирать, потом тюки с соломой возили для овец. В Киргизии убирали сахарную свеклу. Забрали нас на «переподготовку» в конце августа, а домой мы вернулись только к Новому году.

Так вот и пришлось побы­вать Сергею Николаевичу в Средней Азии еще раз.

Для сегодняшних десант­ников и перкалевые пара­шюты, и прыжки с аэростата — настоящая история станов­ления ВДВ. А Сергей Никола­евич, как непосредственный свидетель и участник всего этого, с удовольствием де­лится воспоминаниями с нынешними красавцами в голубых беретах.