Теперь родные Александра Багина не могут добиться ни документов, ни выплат

11 сентября этого года родные похоронили 38-летнего Александра Багина, ушедшего в апреле добровольцем на спецоперацию. Причем, даже самые близкие люди не знали, что Александр собрался участвовать в СВО.

О его коротком жизненном пути «Новому Качканару» рассказывают мама Лидия Николаевна и старшая сестра Светлана.

Всегда был воякой

— Саша учился в третьей школе, потом в 87-м училище. После учебы собирался в армию, он очень хотел пойти в армию, но его не взяли по состоянию здоровья, потому что были проблемы с печенью. У Саши, мне кажется, всегда была душа воина, — рассказывает Светлана. — У него и работа была связана с оружием. Сначала брат работал в Качканаре в охране, потом работал в Нижнем Тагиле в железнодорожной охране ЧОП «Патриот», а в последнее время он ездил по вахтам в Екатеринбург, там какая-то фирма охранная была элитная. Саша всегда ходил в форме охранной, в камуфляже, даже в повседневной жизни. Он сопровождал грузы какие-то, а в последнее время гуманитарную помощь на Украину возил, сопровождал. Если честно, мы даже не знали, в какой именно фирме он работал в Екатеринбурге, потому что человек взрослый, мы и не лезли с лишними расспросами. Приехал домой с вахты — мы и рады.

Александр жил с мамой в однокомнатной квартире, с вахты регулярно отзванивался родным, рассказывал, как дела и когда его ждать домой. Свою семью и детей мужчина завести не успел.

Скрыл от семьи, что уехал на СВО

— У нас от Саши не осталось никого, у меня племянников, у мамы — внуков. Очень жаль…, — говорит сестра. — Иногда брат мог какое-то время жить у меня, у нас трехкомнатная квартира, я ему выделила отдельную комнату. Приедет с вахты, пойдет гулять, потом ко мне переночевать приходит, чтобы маму не беспокоить.

В последний раз он уехал как обычно из дома в Екатеринбург на вахту. Мы с ним созванивались, в вотсапе переписывались. Три дня если не выходил на связь — это еще нормально, если дольше, мы начинали беспокоиться. 21 апреля он последний раз был в вотсапе и пропал. Я ему звоню, пишу, он не отвечает. 28 апреля позвонил маме с чужого телефона, сказал: «Мама, всё нормально, не теряй меня, я уехал в Якутию по работе».

— Он даже тогда нам не сказал, что поехал на СВО, скрывал, знал, что мы его не отпустим туда. Я поверила, что сын в Якутии, потому что он пару раз уже там был. Сказал: «Мама не переживай, связи здесь нет, отзвонюсь, как смогу», — вспоминает Лидия Николаевна.

Поиски — это был какой-то ад

Прошла неделя, другая, звонка не было. Родные запереживали, начали искать. В мае Светлана ушла в отпуск и посвятила его поискам брата.

— Я искала через друзей, знакомых, по соцсетям, узнавала, в какой фирме он работал, через работу пыталась искать. Период поисков — это был для меня какой-то ад. Я начинала день со звонков, поисков в интернете, я обзванивала сотни телефонов. Никто ничего не знал про Сашу. Один только мне написал, что он, мол, на СВО собирался.

Потом мы приняли решение подавать заявление в полицию о пропаже человека. В начале июня мы написали заявление, а через неделю меня вызвали и сообщили о результатах поиска. Установили, что брат брал билет «Екатеринбург — Москва» и «Москва — Белгород». И в этот момент я поняла, что он уехал на СВО. В итоге полицейские сказали, что Саша в бою получил ранение, несовместимое с жизнью. Так мы узнали о его смерти. Погиб он еще 15 мая.

Ложная надежда

Потом родственники по крупицам начали восстанавливать ход событий.

— Мы выяснили, что брат поехал на СВО с другом из Екатеринбурга, с Романом (имя изменено — ред.). Роман приехал в отпуск на две недели. Подруга Саши нашла его. Я ему написала, потому что трубку он не брал. Он сообщил, что видел, как Сашу ранило, что он его вытащил и передал санитарам еще живого. Его, мол, увезли в госпиталь. Нас это ввело в заблуждение, я начала обзванивать разные госпитали, у меня на это почти месяц ушёл. Нигде никакой информации нет, мне объясняют, что идут бои, и некогда составлять и обновлять списки. Есть солдаты в госпиталях, которые вообще не могут себя назвать.

Мы узнали, что Саша был зачислен в личный состав отдельной штурмовой бригады «Ветераны» 22 апреля, а 28 апреля направлен на линию соприкосновения. В печатях стоит Минобороны, но нам говорят, что это якобы такая же ЧВК, как и «Вагнер».

После того, как родные получили страшное известие, им предстояли еще испытания, связанные с поиском тела. А где найти, как найти — никто не знал.

— Мне помогали в поисках мой сын и двоюродный брат. Они перерыли в интернете кучу информации об этих «Ветеранах». После долгих поисков мой сын нашел номер телефона, по которому мы связались с человеком, который занимался отправкой погибших. Нам обещали прислать Сашины вещи, но так и не прислали.

Нет нужных документов и выплат

— Документов у нас толком никаких нет, первая бумага была из полиции с результатами поиска и какими-то данными, а остальные бумаги пришли с сопровождающим, который тело привез, — говорит Светлана. — Но там нет нужных документов, только свидетельство о смерти и заключение судмедэксперта. Сейчас у нас трудности с получением каких-либо выплат. Никаких компенсаций за гибель близкого человека мы не получили. От города от соцзащиты нам только выплатили 20 тысяч рублей. И 70 тысяч рублей от «Ветеранов» мне на карту прислали — на погребение.

Роман прислал нам фотографию документа от Минобороны за подписью замкомандира штурмовой бригады «Ветераны», с подтверждением, что Александр действительно был зачислен в личный состав этой штурмовой бригады. Важных документов, которые нужны в администрации и в военкомате, у нас нет. Нужно извещение о смерти, либо письмо командира части, что такой-то такой-то с такого-то числа зачислен в личный состав, а такого-то числа погиб. Мы контактировали с движением «Ветераны России», с нами держала связь Елена Зеля, которая на захоронение отправляла мне деньги, она потом пошла в итоге на попятную, говорит, что нам не положены такие документы.

В чате я общаюсь с родными погибших добровольцев из разных регионов, они тоже пытаются получить документы и выплаты. И в Минобороны они писали запросы, ждут, но никаких сдвигов нет. Мы вот уже думаем, что наши родные просто съездили туда и погибли там просто так. Они же контракты подписывали, как это нет документов? Что тогда они делали на линии соприкосновения и как они туда попали, если нет документов и выплаты не положены?

Мы нигде не могли найти адрес этой военной части, где служил Саша. Если бы не Роман, у нас вообще бы никаких данных не было. Роман последний видел его раненным и взял эту справку из личных вещей Саши, которая подтверждает его участие в штурмовой бригаде «Ветераны». Они подписывали контракт, в котором указываются данные, кому завещать в случае летального исхода. Саша написал на маму. Роман рассказал, что они все бумаги вместе заполняли, как положено. Но теперь мы не может добиться этих документов.

Сейчас нам помогает женщина из отдела соцполитики из Лесного, на днях от неё пришло сообщение, что она нашла адрес этой части, передала в военкомат данные, и военкомат будет делать запрос.

Насколько я знаю, по закону положена выплата за погибшего 5 миллионов рублей, региональная есть выплата, зарплата его. Мама должна получить удостоверение, что она мать погибшего ветерана боевых действий. Этого документа тоже не хватает, чтобы маме какие-то льготы были.

Захоронили спустя 4 месяца после гибели

Александр погиб в середине мая, а в Качканар тело доставили только спустя четыре месяца, в сентябре. Почему же так долго — возникает вопрос?

— По одному их не транспортируют, ждут, когда накопится определенное количество. Наш ждал 4 месяца, дождался Артёма Рыбакова, и вместе одним бортом их привезли, — рассказывает Светлана. — В качканарском военкомате нам помогли с вопросом доставки тела. Людмила Прохорова звонила в область, нужно было разрешение, чтобы забрать его с военного аэродрома. По поводу документов в нашем военкомате нам ничем не помогли пока. Но обещали сделать запрос в военную часть. Я не собираюсь опускать руки, всё равно будем добиваться положенного нам по закону.

В справке о смерти Саши написано, что умер от массивной кровопотери, есть осколочные ранения. Друг, который его вытаскивал, сказал, что ему ступню отсекло и ранение в живот было. Гроб мы вскрывали, чтобы посмотреть, он это или нет. Я сначала просила мужа посмотреть, но не дождалась, муж только начал к гробу подходить, я одним шагом оказалась там, сама открыла, посмотрела, закрыла, потом снова открыла. А я этого даже не помню, мне потом рассказали. Я была в таком состоянии… Но мы его узнали.

Хотел заработать денег

— Я так считаю, что Саша поехал туда, чтобы заработать деньги. Он хотел маме ремонт сделать, перед отъездом из дома обои все ободрал в комнате, — говорит сестра. — Слышала много раз мнения: «Вот дураки такие, добровольцами туда едут, денег заработать. Люди боятся мобилизации, не хотят в пекло попасть, а эти добровольно…». Саша всегда у нас был вояка, всегда ему нравилась форма. С одной стороны, даже неудивительно, что он туда поехал, это на него похоже. Жаль, конечно, что так вышло. Если бы мы знали о его намерениях, ни за что бы его не отпустили.

Подруга его сказала: «Конечно, ужасно, что Саша погиб, но такое ощущение, что сбылась его мечта, он посмотрел, что такое война. Вернулся домой военным бортом, на военный аэродром, с почестями похоронен». Мы с мамой теперь всё думаем: лучше бы он стал художником. Саша очень красиво рисовал, у него был талант. Он делал рисунки разные и шаржи. У нас дома в детской комнате нарисовал два рисунка на стене, теперь даже ремонт неохота делать, чтобы не убирать эти рисунки. Лучше бы стал художником, а не воякой.

Юлия Кравцова