«Помогите достучаться до прокуратуры, администрации, Роспотребнадзора и «Заботы»!» – с такой просьбой обратились в редакцию две недели назад жители 25-го общежития четвертого микрорайона. Проблема была в одиноком соседе, что проживал на третьем этаже общежития. Неприятный запах, царство различных насекомых, отходы с мусорных баков, грязь – так жил 74-летний дедушка в комнате по социальному найму.

Помочь жителям никто не мог, да и сам дедушка отказывался от помощи. Пока материал готовился к печати, пожилой мужчина скончался.

Устали от тараканов, вшей и клопов

Комната пенсионера была расположена в обще­житии на третьем этаже. Чтобы убедиться в словах жителей, в конце января я побывала на месте. В со­седях у него – весьма бла­гополучная семья с двумя детьми, младшему нет еще и года. Соседка Елена к мо­ему приходу приготовила фотоаппарат, на котором заранее запечатлела карти­ну быта соседа.

– На кухню нам прихо­дится проходить через его комнату, дверь часто откры­та. Какая там только жив­ность не живет! Только об­работаем свои комнаты, как приходится обрабатывать вновь. В туалет он ходит дома, а затем через форточ­ку все выбрасывает. Он как дед Бабай, все обходят его стороной! Первое время мы покупали ему и сигареты, и хлеб, старались по-соседски как-то помочь, но он живет сам по себе. До этого здесь жила хорошая семья, мы не знали беды. У меня ма­ленький ребенок, что мне делать? – задавалась вопро­сом молодая мама.

Еще один сосед Нико­лай, представившийся Камилем, в общежитии – старожил, говорит, что за много лет проживания пе­ревидал здесь разное, но та­кое – впервые.

– Дедушка здесь живет год-полтора – за это вре­мя я его ни разу не видел в душе! В самом начале мы ему по-соседски давали по­лотенце, мыло. Один раз я лично его привел в душ, посадил на скамейку, но, похоже, он так и ушел не помывшись, – поясняет Ка­миль. – Знаю, что раньше он жил на Именновском в доме у матери. Говорят, собирал все с кладбища. Потом его посадили. В Качканаре у него должен быть брат, ко­торый привозил его оттуда и устраивал в «Заботу». Ка­кое-то время дедушка там побыл, ему не понравилось – ведь там режим и кон­троль. Каким-то образом он получил эту комнату. Нам говорил, что перезимует, а летом уедет обратно в де­ревню. Но там, говорят, ему сельчане сожгли избушку – ехать теперь некуда. У нас здесь какой-никакой, но порядок, а он, видимо, при­вык бродяжничать. Летом в свою комнату он тащил все из мусорных баков, что у «Мебельного». Мы устали покупать средства от тара­канов, вшей и клопов – все идет к нам. Никто не знает, болеет он или нет, может, у него чесотка, или что посе­рьезней. Мы писали претен­зии в УГХ, звонили неодно­кратно. Нужно, чтобы на это обратила внимание проку­ратура!

«Никому он не нужен»

В тот же день я посети­ла комнату пенсионера, где своими глазами увидела описываемый беспорядок. По обоям и мебели то и дело ползали тараканы, на полу лежал старый матрац, гряз­ный пол, электроплитка на окне, всюду разбросанные вещи.

– Есть кто дома? – спра­шиваю я.

За шкафами, служивши­ми перегородкой, послы­шался еле звучный про­куренный голос, а затем появилась седая голова.

– Я здесь. Болею я страш­но… Температура 38, – ска­зал мужчина.

Он нагой лежал на ди­ване, прикрытый лишь од­ной курткой. Рядом был пристроен стул с гроздью разбросанных окурков, граненый стакан, на полу выстроены в ряд пустые бу­тылки из-под минеральной воды, растительного масла, водки, пустые консервные банки…

– Может, вам «скорую помощь» вызвать? – пред­ложила я.

– Не-е-ет, не надо. От этих врачей только одна бо­лезнь. Уж как-нибудь!

– Как вас зовут?

– Юрий Михайлович Ку­ракин.

– Один здесь живете?

– Я пока здесь один.

– Где вы работали?

– 30 с лишним лет я про­работал в подрядных орга­низациях на экскаваторах, в «Уралспецстрое». На Имен­новском у меня мать жила, она умерла, – отвечал де­душка.

– Может, вам в «Забо­ту»? Не хотите?

– А что это такое «Забо­та»? Я даже не знаю…

– У вас же здесь грязно, прибираться нужно. Мо­жет, вам что-то нужно?

– Ну, как-нибудь, скри­плю потихоньку.

– А как соседям жить?

– Что-нибудь приду­маю…

– А социальные работ­ники к вам приходят?

– Никто ко мне не прихо­дит, я здесь один, – добавил дедушка.

Мужчина плоховато слы­шал, разговор пришлось остановить. Со слов соседей, последние недели он все реже выходил из комнаты и вел лежачий образ жизни. Периодически неизвестная женщина приходила к нему домой и забирала пенсию.

– Мы ему «Скорую» вы­зывали неоднократно, как и «Заботу». Получается, нико­му он не нужен, – добавляли соседи.

Единственный выход – смерть?

За информацией о де­душке мы практически сразу обратились в центр «Забота». Директор Але­на Гареева в телефонном разговоре подтвердила нам, что сотрудники цен­тра были на месте. Дедуш­ка от помощи отказался, а забрать его против его воли – они не могут.

– Мы не можем прину­дительно его забрать, как и прибраться в комнате. Сам дедушка отказывает­ся от наших услуг, говорит, что у него есть знакомая, которая его кормит и наво­дит порядок. Соседям могу посоветовать только обра­титься в СЭС, – комменти­ровали в «Заботе».

На адрес Роспотребнад­зора нами был направлен журналистский запрос, от­вет на который, к слову, мы не получили до сих пор. Специалист УГХ по жи­лью Наталья Максимова в телефонном разговоре в конце января отвечала од­нозначно: «Выхода из этой ситуации – нет».

– Дедушка заселился летом 2016 года, к нам он пришел, будучи в плохом состоянии. У него есть ре­гистрация, выселить или переселить мы его не мо­жем. Он вполне дееспо­собный, получает пенсию. Мы просили «Заботу» об­следовать его, но тот на­писал отказ. Если прово­дить санобработку, на это нужны деньги. Кто будет за это платить? Средства на санобработку жилых по­мещений заложены в УГХ только после смерти жиль­ца, – поясняли в УГХ. – Вы не представляете, сколько у нас таких случаев – очень много. Причем, не только с пожилыми людьми, но и с молодыми, работоспособ­ными. Мы не можем их за­ставить трудиться, платить за жилье. Раньше хоть была статься за тунеядство, се­годня этого нет. Поэтому с легкой душой они живут и не платят. Конечно, стра­дают соседи, по возмож­ности меняют комнату. Но в освободившиеся, чаще всего, вновь заселяются со­циально неблагополучные жители. Подобные жильцы есть и в обычных жилых домах. Родственники их считают психически здо­ровыми, оставляют одних, а соседи страдают. Сейчас дедушка все чаще лежит, мы думали, что он все-та­ки воспользуется услугами «Заботы», но он вновь на­писал отказ. Брат также не может отвечать за своего родственника.

Ответы различных ин­станций все больше при­водили нас к мысли, что по сути все ждали одного – смерти дедушки. Перед его уходом из жизни соседи вновь вызывали «скорую помощь», обнаружив того в сознании, но с синими покровами на теле. Меди­ки советовали измерить ему температуру, которая оказалась в норме – 36,3.

На следующее утро, 1 февраля, Юрий Куракин скончался.

P.S. По правде говоря, печаль­ный финал данной истории для нас был вполне предсказуем. Об этом го­ворило и то, что 74-летний дедушка в последнее время уже редко вставал, да и о болезни упоминал он сам. Удиви­тельным остается тот факт, что на деле не оказалось никаких рычагов, чтобы забрать его в больницу или на обработ­ку, привести в человеческий вид. Муж­чина был просто никому не нужен. Есть ли здесь чья-то вина? Нужно ли менять законы и расширять права социаль­ных служб? Однозначных ответов нет. В любом случае, по-человечески было жаль и Юрия Куракина, и его соседей.