В номере «НК» от 31 мая вышла статья «Мародёры терроризируют сады на Именновском». Речь шла о садах на 39 километре. Публикация вызвала большой резонанс. Свою многолетнюю историю борьбы с нечистыми на руку людьми в редакцию пришла рассказать садовод Валентина Яковлевна Симонова.

— Мой сад на 39 километре грабили не один раз. Когда у меня первый раз украли металлическую бочку, я пошла в полицию. Это был еще 2016 год. С соседнего сада на тот момент тоже кражи были, в полицию тогда пришёл еще сосед пострадавшей бабушки. Нас с ним провезли на машине по пунктам приёма металла. Мол, ищите, где ваши вещи. А откуда мы знаем? Там уже всё разрезано. У меня бочки были с толстыми стенками, их из покупного металла варил муж, он работал резчиком-сварщиком. Больше 100 кг весила одна бочка. В итоге мы ничего не нашли. В пункте на Крылова я приблизительно узнала свою бочку, она была уже разрезана. Полиция мне так ничем не помогла.

Прошло время. У нас на 11 улице была труба под воду. Однажды соседка меня позвала, говорит: «Иди, посмотри, они краном грузят». Я подошла, спрашиваю: «Что вы тут делаете?». Они в машину изделия из металла грузили. Мужчина нерусской внешности ничего не сказал. Через две недели у меня подожгли дом. Всё сгорело. Уверена, что это был поджог, потому что дома было всё сделано по уму, стены возле печки оббиты жестью, само загореться ничего не могло.

По поводу дома тоже писала заявление в полицию, они и ухом не повели. Месяц прошёл, мне говорят в полиции: «Иди к такому-то следователю, потом иди к другому следователю…». За 8 месяцев я 8 следователей обошла. Потом ко мне приходил мужчина пожарной охраны и обещал, что поджигатель не отвертится. Но через месяц мне прислали документ из полиции, что в возбуждении уголовного дела отказано.

Как-то мужик ходил с котелком по нашим садам, как раз тогда ягоды пошли. У меня четыре больших грядки клубники посажено. Я его спросила: «Почему вы здесь ходите?». Он ответил, что ходит по заброшенным участкам. Я говорю: «Так ты и в мой сад зайдешь, наберешь ягод, когда меня не будет».

Сейчас садоводы, которые живут в наших садах, говорят, что рабочие люди, молодые приезжают и лазят по огородам. В прошлом году у меня выкопали половину всей картошки. У меня в огороде чистота, порядок, сорняков нет, я поняла, что картошку выкапывала женщина. По поводу украденной картошки в полицию я уже не обращалась, потому что полиция вообще не работает. Я прямо от вас из редакции пойду в полицию к начальнику. Мне обидно. Я напишу еще в Москву и в «Человек и закон».

Всё, что у вас в газете написано про грабежи в садах на 39 километре — это правда.

Недавно вот иду из сада на станцию, смотрю: стоит крытая машина, типа УАЗика, из машины выходят два мужика, прошли к станции, наверняка, смотрели, что бы металлическое украсть. Я подошла спросила:

— Что вы тут высматриваете?

— Ничё.

— Только попробуйте металл этот забрать.

— Мы дорожники, — сказали они.

Я им говорю, что тоже железнодорожником работала на путях, вот получила травму глаза. Предупредила их, что записала номер машины.

Вот такие у нас плачевные дела. Я всю жизнь работала. У меня мама в 1947 году умерла, нас трое детей осталось. Отец через три месяца женился, и мы были у них рабыни. Мачеха еще семерых родила. Я закончила всего 5 классов, жизнь тяжелая была. Мне обидно, что никто не хочет о нас заботиться. Конечно, молодые бросают огороды, но нам они нужны.

Вот соседний участок купил мужчина, и сдал оттуда всё на металлолом. И хвастается, что уже окупил стоимость этого сада сдачей металла.

Нас обижают страшно, но я не могу не работать в огороде. Хотя у меня возможность есть сидеть дома, пенсию хорошую получаю. Обидно, что полиция не работает.

Последний раз, когда я обращалась в полицию в прошлом году, мне сказали: «А что, я сторожить что ли буду ваш сад?». Я уже поняла, что смысла писать заявление нет. Но и молчать я не могу!