Я никогда не писал в газеты и не выступал по радио, хотя пригла­шали не раз. Но, прочитав в одной из городских газет статью про же­лезнодорожников, посчитал своим долгом отреагировать. И по своей неопытности допустил ошибку, об­ратившись в ту газету. Как говорит­ся, «ворон ворону глаз не выклюнет», и мой отклик стыдливо убрали. Ви­димо, сегодня для кого-то по-преж­нему так сладок и приятен вкус тех несчастных 30 серебряников. От той газетной статьи навевает чем-то тухленьким конца 70-х годов. А по­скольку я читаю также «Новый Кач­канар», то решил перенаправить за­метку в эту газету.

Не могу молчать, прочитав, что железнодорожники заявляют: «Пьянков, мы не с тобой». На вопрос «Не проще ли проголосовать на со­брании, чем заполнять листы по от­дельности», я бы ответил: проще, и намного безответственней.

В газете высказывался «крупного вида мужчина», мол, боится он, что листы потом будут слиты ДБР или нашим руководителям. И это мож­но понять. Но коллективу нужно быть сплоченнее и стоять за спиной каждого члена, а то «забраковали» группу машинистов, и коллектив отправил их в свободное плавание. Поддержку и какую-то помощь они получили только от ПРОФКОМА, пусть даже пока безрезультатную.

Проходили и мы в свое время тему подписных листов. В конце 70-х или самом начале 80-х годов прошлого века, когда страной еще руководил Брежнев, мы добивались отмены убийственного восьмичасового гра­фика и перехода на 12-часовую рабо­чую смену. И начиналось это именно с подписных листов. Знаю по себе: поставить свою подпись, либо в тол­пе поднять руку, или просто втянуть шею – ощущения совершенно раз­ные.

Мы писали челобитную Генсеку. Приезжала высокая комиссия из сто­лицы. Убеждала нас, что КПСС о нас заботится, думает, но мы должны от­нестись к ее проблемам с понимани­ем. В итоге на 12-часовой график не сразу, но все-таки нас перевели.

В те далекие годы профком был совершенно другим, и отстаивал он интересы не трудового коллекти­ва, а ублажал прихоти дирекции за наши деньги. В то время председате­лем профкома КГОКа был Воронкин. Помню, как один машинист написал в журнал «Здоровье» о том, что вось­мичасовой график при нашей про­фессии изнуряет человека безмерно. Я стал случайным свидетелем разго­вора между Воронкиным и этим ма­шинистом. Председатель профкома выговаривал его за то письмо. А ко­нец разговора был такой: «Ну, что ты все пишешь? Не нравится – уволь­няйся!».

Так что, ребята, держитесь за Пьянкова. А тебе, Анатолий Алек­сандрович, пора бы и о преемнике достойном позаботиться. Претензия чисто возрастная. Что касается Алек­сандра Боданина, то я с ним не зна­ком, но вроде парень толковый. Ну, а Шумков – был Виктор Викторович и сплыл, для меня, во всяком случае. После того, как я его увидел в празд­ничной колонне с портретом Стали­на перед собой, как с иконой.

Первая смена всегда и во всем была первой. И не могла она так из­мениться, чтобы ни один машинист не высказался в поддержку профко­ма и его лидера. Ведь есть еще люди, которые помнят акции середины 90-х годов, 2007 года. Расскажите мо­лодежи, какой был коллектив, какие были лозунги и роль профкома, стач­кома и их лидеров. У меня впечат­ление, что сегодня пытаются вбить клин между профкомом комбината, цеховыми профсоюзными организа­циями и самим трудовым коллекти­вом. И это, похоже, получается. Без­защитными управлять легче!

Единственное, с чем соглашусь: что все опять спрячут голову в песок и отыграются на железнодорожни­ках, а потом будут бить себя в грудь и на лавочке кричать: «Это все мы, да если бы не мы…».

P.S. Я высказал свое мнение, в поле­мику ни с кем вступать не собираюсь.

Анатолий Лазарев,

пенсионер, бывший машинист электровоза, отработавший почти 40 лет в пер­вой смене, ветеран труда КГОКа, ветеран труда России, полный ка­валер знака «Шахтерская слава».