10 мая. По городу, по городу

Сильный ветер. С утра вместо завтрака обиды. Но мы выходим из хостела, поч­ти друг с другом не разгова­ривая. На улице Театральной, около дома №44, останавли­ваемся около мощного дере­ва, раздвоенного на метровой высоте на два толстых ствола. Под деревом табличка от 1980 года: «Белая ива. Одно из са­мых старых деревьев этого вида в г.Омске, достигшее почти предельного возраста в экстремальных условиях центра города». Посаженная в 1884 году (больше 130 лет назад) ива демонстрирует не­обычную живучесть на зем­ле, где кустарники и деревья приживаются неохотно.

Недалеко располагается набережная Иртыша, откры­вается вид на Ленинградский мост. Сам мост ничем гло­бальным не знаменит, выпол­няет связующую функцию – уже хорошо. Перебраться на набережную стало пробле­мой то ли из-за нормально­го отсутствия пешеходного перехода около моста, то ли из-за общего безрадостного фона между путешествую­щими.

За Ленинградским мостом в сторону центра города расположен Куйбышевский пляж, куда ведет пешеходная улочка имени Чокана Вали­ханова (приятеля Ф.Досто­евского по Семипалатинску), украшенная современной зеркальной аркой и нерабо­тающими справочными тер­миналами в открытых сте­клянных будках.

Теперь внимание «Реви­зорро»: даже если вы три дня не ели, пожалуйста, сторони­тесь, а лучше оббегайте за ки­лометр кафе «Сытный дворъ». Такого ужаса кулинарии труд­но было ожидать. Не хочется и вспоминать, насколько там всё было пресно, разварено и слипшееся. Основной кон­тингент – студенты, которых оставалось лишь пожалеть.

Перешли в Театральный сквер, перед нами вырос Свято – Никольский Казачий собор. На сегодняшний день это самый старый действую­щий храм Омска, к тому же ещё и войсковой. Архитектор В.Стасов, автор большого ко­личества построек Москвы и Петербурга, наделил тог­да ещё Никольскую церковь острым шпилем колокольни, площадкой на верхнем ярусе звона и тремя дорическими портиками. Наружные стены несут на себе декоративные щиты. Внутри собора чув­ствуется намоленный дух. Солнечные цвета в интерье­ре, паркет и элементы дере­ва, включенные в каменные ниши, оставили приятное, «домашнее» ощущение. Пе­ред чудотворной иконой Абалакской Богоматери в да­лекие годы молились Нико­лай II и Колчак. Сейчас здесь хранится старинный список этого образа.

Передвигаемся дальше и оказываемся на месте впаде­ния реки Омь в Иртыш, на пло­щади Бухгольца. Место откры­тое и прибрежное, поэтому ветер сносит с ног, кепка, того и гляди, слетит с головы. Око­ло двадцати лет назад здесь установили памятник «Держа­ва» первопроходцам Сибири в виде пятнадцатиметрового в диаметре шара. Сейчас мо­нумент выцвел, поизносился, выбиты несколько панно.

С площади Бухгольца, где сто лет назад основополож­ник телевидения Зворыкин обслуживал радиомачту (а потом уже бежал в Америку), зашли в Дом художника на две авторские выставки Гал­лы Грибановой и Златославы Колмогоровой.

Отсюда мы, голодные и холодные, зашли в суши-бар «Zебры». Совсем быстро культурные прелести сме­нились гастрономическими. Мы словно проживали новую веху истории, оттянувшись до нежелания двигаться, устремляя в себя мисо-суп (с водорослями «Вакаме»), лосось, горячие роллы тери­яки и фруктовое ассорти. На­строение после еды заметно улучшилось – вот что значит правильно поесть. Немного потусовавшись около ТЮЗа и Музыкального театра (кры­ша которого похожа на трам­плинную трассу где-нибудь в Сочи), мы возвратились в хостел.

В продуктовых магазинах цены немаленькие. На неко­торые продукты цены выше уральских на 20-30 рублей, а без дисконта – на все 50. И это при том, что уровень жизни в Омске совсем небарский.

11 мая. Мамонтология

Ветрено, иногда накрапы­вает дождик. На градуснике +10ºС. И это уже в Омске под­падает под статью «Суровый сибирский май». Завтракаем в соседнем подъезде, где рас­положено кафе «Плюшкинъ», на триста рублей. Выходим на улицу. Омичи, в отличие от тоболяков, жгут: количество людей без шапок в продува­емом со всех сторон городе значительно превосходило остальных. Так и виделось, что мать сыну в Омске гово­рит напутственно: «Коля, се­годня ветер, одевайся полег­че, а то ведь вспотеешь!»

Дома на периферии горо­да во многом построены в со­ветские годы и, прямо скажу, топорно: нет в них ни стиля, ни практичности. Периферия периферией, но от музея в центре города не ожидаешь подобного.

Омский историко-крае­ведческий музей. В этом му­зее было так же холодно, как и в художественном, безвкус­ные мраморные ступени и туалет «колхозного» типа сразу понизили мою оценку до «троечки». Посещение экс­позиций не расширило моих познаний о Сибири, кроме того, что я узнал, что одна из звёзд в созвездии Большая Медведица носит имя «Омск». Развлечь мы себя смогли, по­бывав в зоологическом угол­ке музея, придумывая друг другу прозвища по чудным названиям животных, птиц и рыб. Контрольное фото со скелетом мамонта. Чик.

На набережной попыта­лись сесть на прогулочный теплоход. Но тщетно. При минимальной загрузке пасса­жиров в 30 человек, после ко­торой судно двинется с места, этот вид водного развлечения весьма маловероятен.

На углу улиц Лермонтова и Ленина есть сладкая ма­стерская «Эклер». Интерьер в светлых цветах располагает к дегустации сахаросодер­жащих продуктов. Взяв ку­сочек «Королевского торта» и «Шоколадную вишню», мы погрузились в сладкий сон, составленный из детских вос­поминаний.

Зараза писать записки в путешествии перебросилась и на Марину. Для этого заня­тия в книжном магазине был куплен основательный блок­нот.

На обратном пути в наше временное убежище на улич­ном рынке моя попутчица купила сланцы, а я приобрёл впервые в жизни женские (в подарок!) гольфы с названи­ем «Марина».

На полдник – мягкий сыр и шпроты.

Настроение женщины ещё более порывисто, чем ветер в Сибири. Шапку сносит – будь здоров. Получаю за правдо­любие по первое число. Тер­петь, терпеть… Кажется, что таким темпом скоро оста­нется не говорить то, что ду­маешь, а льстить, видя в этом огромную пользу для отно­шений. Жизнь, брат.

12 мая. Отъезд

Мы на вокзале. Здесь так же ремонт, как и в центре. Город готовится к юбилею. И к лучшему, хочется в это ве­рить. Ничто не стоит на ме­сте. От разрухи до обновле­ния кроется желание что-то изменить. Порой для этого требуется больше, чем мгно­вение.

Едем из Омска в Новоси­бирск. Транзит через стан­цию «Барабинск». По версии Марины, взявшей пирожки на перроне у понравившейся ей бабушки, Барабинск был основан в 1857 году (по wiki, в 1893 году), и, по всей види­мости, Качканар появился на свет в его 100-летний день рождения. Марина начина­ет есть пирожки. Записываю реакцию на сомнительную выпечку: «Пирожок с яйцом и луком – нет изменений. Пирожок с картошкой – при надкусывании Марина стала буянить, при проглатывании – издаёт икоту, при жевании – задумчивый вид, смотрит в окно. Пирожки за 25 рублей каждый себя зарекомендова­ли очень хорошо».

Едем. Пейзаж один: бере­зы и поля. Березы небольшие ростом, крона редкая. Сте­реотип о Сибири как о крае хвойных деревьев пал без боя. Березы стоят до самого Новосибирска.

Ранее Новониколаевск, сейчас Новосибирск, встре­чал нас грибным дождем и пробками от самого желез­нодорожного вокзала. После омских цен тариф на трол­лейбусе 18 рублей пришелся по душе.

Хостел «Foxhole» («Лисья нора»). В двух остановках от вокзала, на улице Фрун­зе, пересекающейся с цен­тральной улицей Красный проспект. Удобно. Нашли не сразу: указателей нет. Хостел расположен на цокольном этаже многоэтажки с отдель­ным входом. Входим. Комна­та. Спертый воздух. На по­верхностях пыльно, убираем сами. Постельное белье и по­лотенца чистые. ТВ в комнате нет. Рыжие стены, натяжной потолок. Санузел на две ком­наты. В отличие от «Достоев­ского» в комнате тепло, если не открывать окно. На стирку – очередь, цена чистоты 100 рублей.

Вечером поужинали в «Вилке-Ложке», в хостеле дают накопительную карту, после семи часов начинаются скидки на еду от 20 до 50%.

Константин Ярославцев

Продолжение следует