К земле стремились

Уж много лет прошло, как рассталась я с дачкой. А ка­залось, что никогда с ней не расстанусь. Выросла в боль­шой семье, где без огорода себя не мыслили. Землица была кормилицей: только не ленись — и будешь сыт. Так было в Забайкалье, откуда я родом.

Приехали на Урал, в тай­гу. Какие тут огороды? Ше­стидесятые годы прошлого века. Так вот, приехали мы, будущие строители ново­го города и горно-обогати­тельного комбината. Ни у кого ничего. Только работа (слава Богу, безработицы не было). Рабочие руки нарас­хват. Больших денег тоже ни у кого не было. Только бы от получки до получки про­жить. В магазинах всё доро­го. Картошечка в тайге — ро­скошь.

Вот и стали наши профсо­юзные лидеры и руковод­ство комбината думать, как помочь людям. Стали наре­зать прямо в тайге участки по шесть соток. Вот распре­делили в первом коллектив­ном саду. Желающих ока­залось много. Одного сада на четыреста участков всем не хватило. Собирают заяв­ления на следующий сад. Я мужу говорю, что нам тоже надо взять участок: семья пять человек, еле сводим концы с концами. Много было у него отговорок. Так и третий сад уж распреде­лили. Люди дружно взялись корчевать пни и раскапы­вать грядки. Вот уж хваста­ют первой клубничкой. За саженцами едут в соседние города. Но всем желающим опять не хватило участков — принимают заявления на четвёртый коллективный сад. Говорю мужу:

— Коля, я подала заявле­ние на участок.

— Да что может вырасти на Урале? Посеешь — за­мёрзнет, дождями зальёт…

Я подключила свекровь – и Коля сдался.

Четвёртый сад нарезали совсем близко от города. Был выходной день. Пришли мы к десяти часам, а там оказа­лось столько знакомых !

— Вася, Миша, Володя, и вы тут?! Вот и меня приве­ли…

— Да мы давно уж ждём этот участок. Надо хоть кар­тошку свою вырастить.

— Ладно, ребята, тогда я тоже согласен.

Так вот и начали мы раз­рабатывать участок. Долго корчевали огромные пни. Последний, уже полусгнив­ший, удалось выкорчевать лет через десять.

Было нелегко, но все трудности скрашивались той радостью, которую до­ставляла работа на земле, и тем удовольствием, которое испытываешь, видя резуль­таты своего труда. А главное – это общение с людьми. На земле люди преображаются, становятся более активны­ми и добрыми, простыми, открытыми и заботливыми, как в деревне.

На шести сотках

За работой идёт пе­рекличка.

— Что-то Вали долго не видно. Уж не заболела ли?

— А у меня смородина за­болела. Тамара, иди, посмо­три.

И пошли смотреть. Тут же поставлен диагноз: мучни­стая роса. Выдаём советы, кто чем «лечит».

— У меня водопровод лопнул! Володя, пожалуйста, завари.

Володя уже настраивает сварочный аппарат. Через час пошла вода. Все доволь­ны: ведь без воды могла остаться вся улица.

— Аннушка, посмотри: что это у меня выросло? Вес­ной посадила, да не помню что.

— Я завтра не приду. Га­лина, закрой, пожалуйста, теплицу.

— Ну, кто домой? Садись, подвезу! — кричат Василий или Геннадий. На всю длин­ную улицу только двое име­ют машины.

— Ой, Вася, я столько смо­родины собрала! Довезёшь до дома?

Так в трудах и заботах проходит день. Наступает вечер, но домой спешат не все. Есть уже домики, можно и ночевать. В моей беседке — настоящий самовар с тру­бой. Ася напекла пирожков с луком и яйцом.

— Тамара, самовар по­ставь, я сейчас с пирожками приду.

И пошла беседа с чаепи­тием и песнями. Усталость прошла, и расходиться даже не хочется. Мужики разожг­ли костер, и давай придури­вать да через костёр прыгать. Иногда и зорьку встретишь. Опомнишься, когда петухи запоют.

— А мой-то голосистее твоего!

— Зато мой — красавец.

— Я на следующий год гу­сей возьму. Они яйца круп­ные несут, да и сторожа они лучше, чем собака.

И вот оба соседа заво­дят гусей. Чем не деревня? Утром и петухов послуша­ешь, а когда ведут к пруду гусей — залюбуешься. На сердце тепло. Вспоминается детство, как бегали босиком почти всё лето и не боялись никакой заразы. Все лужи были наши. Это было такое блаженство. С удовольстви­ем в сад приходят дети и внуки, может, и в их сердца западут петушиные стра­дания. Вырастут и придут нам на смену. Землю любить надо приучать с раннего детства.

Наступает новый день, новые заботы и проблемы.

— Ребята, как же мне эту бочку поднять на подставку? Вчера привезла.

— Да нет проблем, — гово­рит Станислав Григорьевич. Он начальник орса, но в ого­роде все равны.

— Мужики, у кого длин­ные брусья или жерди есть?

И поползла бочка на под­ставку. Водичка за день на солнышке нагреется, и огур­чики будут расти.

— Спасибо, мужики! За­ходите в беседку, там угоще­ние есть.

Вот так с марта и до поздней осени и кипела наша жизнь в трудах и за­ботах Никто никому не за­видовал, жили в дружбе, помогая во всем друг другу. Тогда мы были молодые, и все жили одинаково бедно. У всех были малюсенькие садовые домики, постро­енные по одному стандарту (2,4 на 2,7).

Шли годы, мы старели. Кто-то стал жить лучше, ста­ли покупать машины. Мы приобрели мотоцикл. Нача­лась «перестройка». Изме­нилось время, и как-то бы­стро стали меняться люди. Уж не кричал Гена или Вася, что подвезёт кого-то. Ста­ли перестраивать домики на дворцы. Появились вы­сокие заборы. Подойдёшь к соседке, постучишь в воро­та — она выйдет и спросит: «Что надо»? Уж не попро­сишь соседа починить водо­провод. Иди, ищи сварщика или сантехника. Сосед тоже останется без воды, но не поможет. Уж не попросишь открыть или закрыть те­плицу. Спросишь у соседки: «Как картошка уродилась?» В ответ можешь услышать: «А тебе-то какое дело?»

Что случилось с людьми? Забудешь лопату на грядке — к утру её не будет. Рань­ше у меня в беседке стояли самовар, электроплитка; по­суда не убиралась всё лето. Теперь крадут всё метал­лическое: лопаты, бочки, печки, даже снимают элек­тропровода. Вот такая про­изошла перестройка, что и в городе мы за железными решетками и дверями.

Уж много лет прошло с тех пор, как рассталась я со своей дачкой. Но до сих пор с тоской и теплотой вспо­минаю то время, когда на качканарской земле всё на­чиналось: город, комбинат и коллективные сады – наша большая и добрая деревня.

Тамара Белова