Халатное отношение качканарского лора привело к тому, что мой маленький сын оказался на больничной койке с диагно­зами «аденоиды третьей степени, гайморит и отит»–уверена мама трехлетнего Тимура Ася Бердникова. В течение полугода женщина добивалась постановки точного диагноза и правиль­ного лечения. Но столкнулась с равнодушием в моменты, когда ребенку нужна была срочная помощь. Если бы не настойчи­вость мамы, ребенок мог оказаться в реанимации.

Храп, апное и проблемы с речью

У Аси Бердниковой двое детей: девочка пяти лет и сын трех с половиной лет. Вместе с бабушкой семья жи­вет в Валериановске.

С января этого года сы­нишка Аси Тимур начал ча­сто болеть. Короткая неделя в садике, а потом больнич­ные – наверное, такое знако­мо многим, но в этой семье это стало плохой традицией. Лечение ребенку назначала фельдшер валериановского ФАПа, единственный специ­алист на взрослое и детское население поселка (как мы помним, больше года назад в единственном медпункте поселка оставили одного врача, посчитали, что хватит и этого).

Как рассказывает мама, участковый врач стави­ла диагноз ОРВИ. Среди симптомов заболевания у ребенка были насморк, ка­шель, температура. К это­му добавилось непонятное головокружение, храпы по ночам, апное (прим. ред. – остановка дыхательных движений). Пару лет назад сынишка падал, ударялся головой, быть может, от это­го, предполагала мама. Что­бы исключить возможные риски, в апреле Ася побыва­ла на приеме у детского хи­рурга и невролога. Специа­листы осмотрели ребенка: здоров, но под вопросом поставили диагноз аденои­ды. Невролог направила на рентген костей черепа, но он ничего не выявил. От­чего могло быть головокру­жение у ребенка, никто не мог ответить. Однако даже поставленный под вопро­сом диагноз «аденоиды» почему-то не давал врачам оснований для перенаправ­ления к лору. Вдобавок к головокружению и ночному храпу у ребенка появились проблемы с речью.

– В какой-то момент мне всё это надоело. Я попро­сила у своего участкового терапевта направление на рентген носоглотки и талон к лору, чтобы обследовать ребенка. Приема пришлось ждать две недели. Наконец,в начале мая мы оказались в кабинете доктора Щерба­кова. На мое удивление, ос­мотр прошел очень быстро: врач заглянул в ухо, горло, а дальше начал делать запись в карточке, назначая стан­дартное лечение.

– Понимаете, у меня ре­бенок задыхается по ночам! Я сижу возле кроватки, в ка­кой-то момент он переста­ет дышать, я поднимаю его – он делает глоток воздуха. Посмотрите его получше! – обращалась Ася.

Но врач говорил, как обычно, быстро: «Вот вам капельки» — и дал рецепт. Особых проблем он не ви­дел.

«У вас там что-то круглое и непонятное»

В середине мая Тимура привели на рентген носо­глотки. По словам Аси, рент­генолог вынесла снимок с круглыми глазами.

– Вы знаете, у вас там не­понятное, круглое! Идите срочно к лору, он вам что-то подскажет. Надо что-то де­лать, что-то решать, – произ­несла специалист и сделала запись в карточке.

В карточке она написала: «Большое овальное образо­вание размером 4,5 см на 1,5 см, исходящее из носоглот­ки». Мама вместе с ребенком сразу же побежали к лору.

– Помню, на часах было около 11.30, врач принимал до 12.00. Подбегаем с Тиму­ром к кабинету – пациентов нет ни в кабинете, ни в кори­доре. Ребенок на тот момент был у меня уже вялый. Спра­шиваю, можно ли войти. Мне отвечают: «По талону». Я объясняю, что талона нет, что были недавно на приеме, принесли снимок с рентгена. «Я ничего не буду смотреть», – отвечал врач. — «Вы мне скажите хотя бы, что дальше делать!» – умоляла я. — «Ни­чего не знаю, берите талон и приходите с ним. Если я вас не устраиваю, обратитесь к кому-нибудь другому!», – до­бавил врач и прогнал нас из кабинета.

Оказавшись один на один с проблемой, Ася была вы­нуждена обратиться на плат­ный прием к лору в частную клинику в Качканаре.

– В частной клинике нам порекомендовали удалять аденоиды и ехать на обсле­дование в Нижний Тагил, но для этого нужно направле­ние. Кто нам его даст, если лор в ЦГБ с нами даже раз­говаривать не хочет? Мне пришлось самой искать лора в Нижнем Тагиле. «Увеличе­ние миндалин и аденоидов могло быть на аллергиче­ском фоне», – сообщил нам тагильский лор и удивлялся, почему качканарский лор не выдал в срочном поряд­ке направления на анализы на герпесы, аллергены, по­скольку у нас ненормальное увеличение.

Стоит ли задаваться лиш­ний раз вопросом, почему этого не произошло, если современная медицина сама давно беспросветно больна. По рекомендации тагиль­ского врача Ася с Тимуром начинают сдавать анализы в Тагиле, Екатеринбурге, а также в платных центрах в Качканаре.

Врач в Тагиле предосте­рег женщину, что у Тимура особый случай: нельзя про­изводить удаление тради­ционным способом,только прижигать лазером, по­скольку ослабленный им­мунитет, возможна аллер­гия. Опухоль может вырасти снова и есть риск развития астмы.

В конце июня Тимур с ма­мой был на приеме у Романа Щербакова, который, по ее словам, лишь переписал за­пись, сделанную тагильским врачом. Анализы затянулись на всё лето. У Тимура обнару­жили цитомегаловирус, ал­лергию. 8 сентября Ася соби­ралась ехать в Нижний Тагил, но 6 числа у Тимура резко поднялась температура до 40 градусов. Мальчик оказался в качканарской соматике.

«Приходите на прием – там посмотрим»

Страх за жизнь ребенка обострился у Аси в соматике еще больше. Она понимала, что глубокого осмотра здесь не будет, будет все как обыч­но – «по стандарту». А совре­менные стандарты дошли до того, что в детской больнице теперь нет даже элементар­ной зелёнки.

– Низкопробных препа­ратов мы больше не имеем, – ответили Асе в больнице на просьбу предоставить препа­рат.

На вопрос, что делать, если ребенок поранился и ранка загноится, быстро от­чеканили: «Покупай сама». Рецепт, как говорится, ока­зался прост.

При поступлении в сома­тику Тимура осмотрел леча­щий врач.

– Помню, ко мне подо­шла врач и сказала: «Почи­тала вашу карточку, он у вас два года назад падал…». Я объяснила, что мы недавно проходили хирург и невро­лог – все нормально. Говори­ла, что в карточке расписа­ны все наши «путешествия». Мне поясняют, что восьмого числа придет Щербаков и по­смотрит нас. Здесь же прове­ли очередной рентген и под подозрение поставили диа­гноз «гайморит», – вспоми­нает Ася.

А дальше наступает 8 сентября. В тот день, по рас­сказу матери, качканарский отоларинголог Роман Щер­баков начал прием с записи рецепта, а не с осмотра ре­бенка.

– «Что вы делаете? Вы ребенка посмотрите сна­чала» – возмутилась я. Лор заглянул в ухо и нос. «У вас немножко видоизменение в носу, что-то в ухе. Да это всё ерунда». Я поясняю, что, возможно, у нас гайморит, есть аллергены. «Да какой гайморит! Просто видоиз­менение. Девушка, вот вы возьмете талончик и при­ходите ко мне на прием, и тогда я с вами буду разгова­ривать». От услышанного я чуть в обморок не упала. Я вышла из кабинета и напра­вилась со слезами к заведу­ющей.

– Если вы меня сейчас не направите к какому-нибудь другому лору, я на всех вас в суд подам, – требовала в отчаянии мать.

– Почему наш лор вас не осмотрел? – поинтересова­лась в ответ заведующая.

Ася показала небольшой клочок бумаги с назначени­ями, выписанными лором, и добавила:

– Для чего лор приходит в больницу, если он приглаша­ет на прием?

По воспоминаниям Аси, Тимур в это время лежал с больной головой, прикла­дывая к ней ручки, весь зе­леный, было видно, что ему плохо, дышал с трудом. За­ведующая соматикой пошла навстречу матери и напра­вила их в Нижний Тагил.

– Если бы не она, я не знаю, что с нами было бы. Все могло закончиться са­мым страшным… – говорит мама мальчика.

Убивает равнодушие врачей

С 9 сентября Тимур на­ходится в Нижнем Тагиле. Предварительно ребенку по­ставили диагноз, «аденоиды третьей степени», (как ока­залось, самая тяжелая стадия заболевания), что привело к гаймориту и отиту. Маль­чишке 10 дней ставили уко­лы с антибиотиком, промы­вали нос методом «кукушка», проводили физпроцедуры. Однако лечение на этом не заканчивается. Что вызыва­ет воспалительный процесс в организме ребенка – еще предстоит выяснить.

– Почти год мучается мой мальчик. Я не могу работать, вся семья перестала жить нормальной жизнью. За пять месяцев у Тимура испорти­лись зубы и ногти… Раньше он был активным и веселым, а сейчас похудел, капризни­чает, плохо спит, появились проблемы с физическим развитием и речью,– гово­рит Ася, а в голосе слышна дрожь. – Больше всего в этой ситуации убивает равноду­шие врачей. Наша медицина смотрит на все поверхност­но и стереотипно. Кашель, насморк – ОРВИ, но за этим может скрываться очень се­рьезная проблема. Если бы в мае врач Щербаков нам вы­дал направление на анализы (то, что сделал лор в Ниж­нем Тагиле), если бы врач Щербаков принял нас тогда со снимком, мы бы могли сократить время лечения и, возможно, не было бы ос­ложнений…

P.S. Помню, как мой знакомый после посещения многочисленных больниц на своей страничке в Интернете написал очередной пост отчая­ния. Пост был небольшой, но в нем звучал весь крик его души: «Будь ты проклята, больница качканарская, туринская, тагильская…». История Тиму­ра напомнила мне этот пост. Напомнила слова, в которых отражена горечь нашей жизни.

Рассказ об Асе и её маленьком сыне вовсе не о том, как лечили малы­ша. Это история об одиночестве пациента в борьбе с болезнью и равно­душии современной медицины. Бесконечная экономия здравоохранения, нехватка кадров, лекарственных препаратов, несамостоятельность меди­цины в малых городах, забота об ОМС, а не о здоровье пациентов…Что должно произойти, чтобы ситуацию изменить в корне? Закрыть все больницы, убрать бесплатные приемы и повысить смертность? Положение, в котором оказалась Ася, не пожелаешь и врагу. И страшнее не столько оказаться в нем, сколько столкнуться с равнодушием.

Редакция «Нового Качканара» по данной истории направила запросы в Министерство здра­воохранения Свердловской области и в Качканарскую ЦГБ. Комментариев на данный момент не предоставили ни те, ни другие. В Качканарской ЦГБ изначально готовили ответ, но в начале этой недели отказались от комментария, ссылаясь на защиту персональных данных.